внимательно осмотрелся, прежде чем направиться к другой скале, более густо покрытой водорослями и более выступавшей вперед, чем первая. Здесь он остановился, опустился вниз и еще шире распростер свои щупальца, чтобы, пятясь назад, водворить свое пятнистое тело в новом помещении.
В это мгновение, когда осьминог был наименее подготовлен к защите, голодный дельфин с широко раскрытою пастью, искавший себе добычи, бросился сквозь яркую зелень вниз на него. Быть может, он по ошибке принял его за большую каракатицу. Нападающий нацелился на огромное, показавшееся ему вкусным тело, но промахнулся и вместо него поймал одно из щупалец, которые моментально пришли в движение. Прежде чем дельфин успел понять, что случилось, другое щупальце обвилось ему вокруг головы, так крепко сжав его челюсти, что он не в состоянии был раскрыть их, чтобы свершить свою месть. В то же время другие щупальца крепко опутали его тело.
Дельфин был молодой, и немудрено, что он растерялся. В паническом ужасе он бил по воде своим мощным хвостом и рвался вперед, таща осьминога за собой. Но тяжесть на голове, давящие обручи вокруг всего тела были ему не по силам и медленно влекли его все глубже и глубже на дно. Внезапно два щупальца, волочившиеся по земле в поисках места, где можно было бы прикрепиться, нашли то, чего искали, и неистовой попытке бегства со стороны дельфина круто был положен предел. Дельфин бил хвостом, нырял, кружился, но напрасно. Его сопротивление быстро слабело, и неумолимая сила тянула его вниз. Наконец он лежал на морском песке, весь трепеща. И тогда огромный клюв осьминога убил его и втащил свою добычу в нору под скалой, покрытой водорослями.
Долгое время спустя над бухтою пронеслась тень, больше и темнее, чем тень тунца или даже акулы. Послышался плеск воды, какой-то тяжелый предмет спустился на дно, и вокруг воцарился безмолвный ужас. Тень сделалась неподвижной: судно стало на якорь. Тогда после краткого перерыва снова закипела жизнь морского дна. Морские животные не способны, по-видимому, бояться того, что неподвижно. И тень судна быстро привлекла к себе маленькие уродливые существа, которым не по душе солнечный свет.
Скоро с борта судна спустилась темная труба с блестящей верхушкой, похожей на глаз. Труба медленно передвигалась в разные стороны, как будто бы для того, чтобы глаз этот мог получше рассмотреть все самые укромные уголки разноцветного морского дна. Плывя над скалой, прикрывавшей осьминога, глаз остановился. Эти неподвижно распростертые стебли, похожие на водоросли, по-видимому, заинтересовали его.
Несколько минут спустя на поверхности воды появилась большая соблазнительная рыба и стала медленно спускаться прямо вниз и притом весьма странным образом. Неподвижные глаза осьминога тотчас же заметили ее. Осьминог никогда раньше не видел рыбы, которая спускалась бы прямо вниз, но, несомненно, это была рыба. Дрожь нетерпения пробежала по распростертым щупальцам. Осьминог опять уже был голоден. Но добыча была слишком далеко от него, и щупальца оставались неподвижными. Странная рыба, однако, решила, по-видимому, не подходить ближе, и щупальца, ожидавшие добычи, проявили затаенную жизнь. Почти незаметно они начали продвигаться вперед, извиваясь так же стихийно, как водоросли под влиянием легкого морского течения. А за ними украдкой выглядывали из-под скалы два больших бесстрастных глаза осьминога, черных, как чернила, и ясно виднелось его жирное пятнистое тело-мешок.
Дно как раз в этом месте было плотно покрыто бурыми водорослями, и почти сразу тело осьминога и его щупальца приняли ту же окраску. Когда эта перемена совершилась, скользящее чудовище было почти незаметно. Оно находилось в тот момент как раз под этой непонятной рыбой. Но рыба осторожно поднялась и опять стала недосягаемой.
Осьминог на несколько мгновений припал к земле, устремив неподвижный взор вверх, и весь сжался. Потом он внезапно подскочил вверх, как прыгающий паук. Двумя щупальцами он прикрепился к соблазнительной добыче, а остальные выпрямил и сильной струей воды, которую он выбросил из трубки, служившей ему двигательным органом, попробовал спуститься вниз, в свое логовище.
Но, к его изумлению, добыча его не захотела последовать за ним. Каким-то загадочным образом она удержалась на месте или кто-то ее удержал. Изумление осьминога перешло в бешенство. Чудовище охватило свою жертву шестью щупальцами и яростно впилось в нее своим клювом. В следующее мгновение осьминог был вытащен на поверхность воды. Свет яркого солнца ослепил его, а крепкие веревки охватили его тело, связали и стянули его щупальца.
Такой потрясающий переворот в жизни привел бы большинство животных моря или суши в состояние безумного ужаса. Но не так было с осьминогом. Неустрашимо обхватив свою жертву одним щупальцем, он направил другие вдоль нее, угрожая ей своим огромным клювом и готовясь к бою. Путы стесняли его и приводили в неистовую ярость. Двое щупалец ухитрились проложить себе дорогу сквозь путы и в безумии извивались во все стороны в поисках врага, к которому они могли бы прикрепиться. Но в то время, как осьминог напрасно искал точку опоры, он ясно почувствовал, как его подняли вверх в душный воздух и сунули — сеть и добычу — в темное и узкое помещение, наполненное водой.
Смиренно покориться такой участи он, без сомнения, не мог. Хотя он и задыхался в этой непривычной ему среде, хотя его большие немигающие глаза лишь смутно могли различать предметы, он горел желанием битвы. Одно из щупалец обхватило края металлического сосуда, другое прикрепило одну из своих смертоносных присосок к обнаженной смуглой руке почти невидного противника, который старался втолкнуть его в мрачную темницу. Раздался пронзительный крик. Кто-то воскликнул резким, властным голосом:
— Берегись! Не тронь его! Я заставлю его отпустить тебя!
Мгновенно испуганный негр вынул нож и отхватил им добрый фут обвившего его щупальца. В то время, как раненый обрубок, похожий на червя, перерезанного лопатой, отшатнулся в сторону, другое щупальце быстро открутилось от своей точки опоры на краю, и пленник почувствовал, как его втолкнули вниз в тесную тюрьму. Захлопнулась крышка, и он очутился во мраке вместе с добычей, которую он все еще сжимал в своих крепких, надежных объятиях. Как ни был осьминог взволнован и взбешен, он ничего не мог поделать и гневно свершал свой пир над добычей, доставшейся ему такой дорогой ценой.
II
Предоставленный самому себе, злобный пленник постепенно освободился от сетей и приспособился, насколько было возможно, к своей тесной квартире. И тогда потянулись дни, полные непонятной тоски. Пленник то всплывал вверх, то опускался вниз, во мраке пожирая свою добычу, пока наконец тюрьму его не перевернули однажды вверх дном, а его бесцеремонно выбросили в большой водоем из стекла и эмали, блиставший мягким светом. Он был удивлен, но тотчас же разобрался в окружающей его обстановке, простер свои щупальца прямо перед собой и, пятясь назад, устремился под прикрытие выступавшей вперед скалы, которую он заметил на дне аквариума. Укрыв свое беззащитное тело под этим щитом, он осторожно распростер свои щупальца среди камней и водорослей, покрывавших дно аквариума, и бесстрастно устремил свой взор на окружавшую его местность.
Его новое помещение было, несомненно, улучшением по сравнению с той дырой, из которой он только что вырвался. Сквозь прозрачно-чистую воду светил свет, но холодный и белесоватый, мало похожий на золотисто-зеленый блеск, которым отливало родное ему Карибское море в часы отлива. Дно вокруг него не казалось ему совершенно незнакомым. Камни, песок, разноцветные водоросли, раковины были и похожи и непохожи на те, которые он видел в своем родном море. Но с трех сторон возвышались белые матовые стены и притом так близко, что он мог бы дотронуться до них, если бы вытянул свои щупальца. Только с четвертой стороны было открытое пространство, но пространство, внушавшее ему мрачное уныние. В этом направлении дно, покрытое камнями, песком и водорослями, как-то загадочно обрывалось, и туманная даль за ним тревожила осьминога. Какие-то фигуры, бледные, глазастые, часто толпами собирались там и пристально смотрели на него. Его пугало это скопление таинственных глаз. Только долгое время спустя он научился не обращать на них внимания. Иногда к нему попадала пища — маленькие рыбки и крабы, спускавшиеся внезапно с поверхности воды. В это время множество глаз в беспорядке толпилось возле аквариума, и долгое время эти бесчисленные устремленные на него глаза настолько смущали его, что он даже терял аппетит. Но под конец он привык к этим лицам и глазам и даже
