Зачем ты хочешь туда? Нет магазинов, нечего смотреть.
Гай достал купюру в тысячу донгов.
– Веди нас туда.
Мальчик схватил купюру.
– О'кей, папочка, жди. Точно жди!
И он зашагал по улице, а на углу обернулся и снова крикнул в подтверждение:
– Жди точно!
Через минуту он появился в сопровождении двух колясок на педалях.
– Я достал самый лучший, они очень быстрый, – сказал Оливер.
Гай и Вилли недоверчиво поглядели на водителей. Один из них беззубо улыбался, а другой пыхтел как паровоз. Гай покачал головой, пробормотав:
– Откуда он только выкопал эти древности?
Оливер с гордостью указал на двух стариков и произнес, улыбаясь:
– Это мои дяди!
Голос из-за двери был непреклонен:
– Уходите.
– Мистер Жерар? – спросил Гай.
Ответа не последовало, но мужчина явно не отходил от двери. Вилли как будто чувствовала, как он стоит, склонившись, с той стороны. Гай взялся за выступавший на двери, словно медная бородавка, молоточек в виде какого-то фантастического лица, то ли льва с рогами, то ли козла с клыками, и постучал им несколько раз.
– Мистер Жерар!
Снова тишина.
– Это очень важно, нам нужно с вами поговорить.
– Я сказал, уходите.
Вилли пробубнила:
– Может быть, он действительно просто не хочет с нами разговаривать?
– Придется.
Гай снова постучал:
– Меня зовут Гай Барнард, я друг Тоби Вульфа.
Клацнула щеколда. Блеклый глаз смотрел на них сквозь проем в двери, разглядывая Гая, потом Вилли. Затем человек за дверью прошипел:
– Тоби Вульф – остолоп.
– Однако Тоби Вульф сказал, что это в последний раз.
Глаз моргнул, и дверь приотворилась еще на полдюйма, показав в проеме маленького лысого человека, похожего на краба.
– Ну что, – проворчал он, – так и будете стоять?
Внутри жилища было темно как в пещере, из-за плотно задернутых занавесок на окнах. Гай и Вилли шли по узкому коридору за крабоподобным французом, силуэт которого был едва различим в темноте, но Вилли слышала, как он семенил впереди по деревянному полу.
Просторное помещение, в которое они вошли, было, по-видимому, гостиной. Лучи света пробивались сквозь видавшие виды занавески. Вокруг, едва различимая в кромешной темноте, громоздилась мебель.
– Сядьте, сядьте, – скомандовал Жерар.
Гай и Вилли направились было в сторону дивана, но Жерар проворчал:
– Да не там же! Вы что, не видите? Это же подлинная «королева Анна»! Вон там садитесь. – Он указал на два массивных стула розового дерева, а сам уселся в парчовое кресло у окна. Скрестив руки и нацелив острые коленки на незваных гостей, он походил на недовольную груду костей.
– Что же Тоби понадобилось от меня на этот раз? – вызывающе спросил он.
– Он сказал, что вы могли бы рассказать нам кое-что.
Жерар фыркнул:
– Я давно отошел от дел.
– Но раньше-то вы были при делах.
– А теперь нет – слишком ставки высоки.
Вилли внимательно осмотрелась и разглядела в потемках приглушенное сияние слоновой кости, поблескивание старинного дорогого фарфора. Она вдруг поняла, что они попали в настоящую сокровищницу антиквариата. Даже сам дом был антикварным – старая добрая постройка во французском колониальном духе, вся увитая виноградом. По закону этот дом принадлежал государству, и было интересно узнать, что же такого сделал француз, чтобы стать владельцем такого достояния.
– Прошли годы с тех пор, как я оставил компанию, и теперь не могу ничем быть вам полезен.
– Как знать, – возразил Гай, – ведь мы здесь как раз по делу прошлых лет, по делу, связанному с войной.
Француз рассмеялся:
– Да население этой страны постоянно с кем-то воюет! Какая же из войн вас интересует? С китайцами, французами, с красными кхмерами?
– Вам виднее, какая война, – усмехнулся Гай.
Жерар откинулся в кресле.
– Та война давно закончилась.
– Не для всех, – чуть с вызом произнесла Вилли.
Француз повернулся к ней. Она чуствовала, что он изучает ее, пытаясь понять, что за птица перед ним.
Ей это не очень понравилось, и она в ответ уставилась на него.
– Кто она такая и какое имеет к этому отношение? – потребовал Жерар разъяснения.
– Она здесь по делу об отце, он числится без вести пропавшим с 1970 года.
– Мое дело было импорт, и я ничего не знаю ни о каких солдатах.
– Мой отец не был солдатом, он был летчиком в «Эйр Америка».
– Дикий Билл Мэйтленд, – добавил Гай.
Внезапно в комнате повисла гробовая тишина.
После долгой паузы Жерар тихо повторил:
– «Эйр Америка».
Вилли кивнула:
– Вы его помните?
Узловатые пальцы француза забарабанили по подлокотнику кресла.
– Они лишь помогали мне вести бизнес, эти летчики. Периодически занимались доставкой для меня, за плату.
– Занимались доставкой?
– Медикаментов, – подсказал Гай.
Жерар раздраженно хлопнул рукой по креслу.
– Бросьте, мистер Барнард, мы оба прекрасно знаем, о чем идет речь! Да, опиум.
– Я не скрываю этого. Случилась война, возникла возможность заработать, вот я и заработал. А «Эйр Америка» оказалась надежнее всех. Летчики не совали нос в мои дела, и они заслужили свой хлеб, я платил им золотом.
Снова воцарилась тишина. Вилли как могла собралась с силами, чтобы задать следующий вопрос.
– А мой отец? Он был среди тех, кому вы платили золотом?
Алан Жерар пожал плечами:
– А что, в это трудно поверить?
Она почему-то не удивилась, но при этом представила, что сказали бы все те старые друзья семьи, которые считали отца героем.
– Он был одним из лучших, – заявил Жерар.
