– Как вы могли заметить, господин министр Транх, она не желает сотрудничать, но, если вы дадите нам время, мы найдем спос…
– Отпустите ее, – распорядился министр.
Полицейский был ошарашен.
– Уверяю вас, мы сможем заставить ее говорить.
Министр Транх улыбнулся.
– Можно иначе добыть нужную информацию. Освободите ее, и можете спокойно ждать, пока пчелка не прилетит обратно в свой улей.
Полицейский удалился, качая сокрушенно головой. Но он конечно же все исполнит, как приказали.
Все-таки у министра Транха было куда больше опыта в подобных делах. Разве не этот старый лис отточил свое шпионское ремесло в годы войны?
Министр сел и надолго задумался. Затем он взял в руки бутылку шампанского и пробежал взглядом по этикетке.
– Неужели! «Тайтингер». – Он вздохнул: – Мое любимое, еще с парижских времен.
Он бережно поставил бутылку обратно на стол и взглянул на Айнха.
– Похоже, мисс Мэйтленд накликала на себя беду. Задает слишком много вопросов, это уж точно. Вовсю ворошит прошлое.
– Это вы, верно, про отца ее говорите? – Айнх покачал головой. – Это уж действительно в прошлом.
– Может быть, и не совсем, – бархатным голосом заметил министр.
По столу полз большой черный таракан. Один из охранников хлопнул по нему газетой, смахнул покойника на пол и продолжил записывать. На потолке жужжал вентилятор, разгоняя духоту и вороша газеты на столе.
– Давайте-ка еще раз, мисс Мэйтленд, – не унимался старший следователь, – опишите, что произошло.
– Я уже все вам рассказала.
– Мне кажется, вы что-то упустили.
– Нет. Нет, я ничего не упустила.
– Нет, упустили. А как же стрелок?
– Никакого стрелка я не видела.
– У нас есть свидетели, они слышали выстрел.
– Я вам уже сказала, я никого не видела. Решетка была старая, она его просто не выдержала.
– Зачем вы лжете?
Она вся выпрямилась.
– Кто вам вбил в голову, что я лгу?
– Да это мы точно знаем.
– Отстаньте от нее! – вмешался Гай. – Она вам уже рассказала все, что знала.
Начальник повернулся и посмотрел на Гая:
– Я вас попрошу воздержаться от восклицаний, мистер Барнард.
– А я вас попрошу прекратить эти гестаповские выходки! Вы ее уже два часа допрашиваете, неужели не видите, что она на последнем издыхании?!
– Я думаю, вам следует уйти.
Но Гай и не думал сдаваться.
– Она американка, и вы не можете держать ее просто так! В чем вы ее обвиняете?
Начальник посмотрел сначала на Вилли, потом на Гая. Небрежно пожав плечами, он сказал:
– Ее отпустят.
– Когда?
– Когда она скажет правду, – ответил он и вышел.
– Держись, – проговорил Гай, – мы в конце концов вытащим тебя отсюда.
Он проследовал за полицейским в соседнюю комнату, с силой захлопнув за собой дверь. Они пререкались минут десять, через закрытую дверь доносился их крик. Это хорошо, что у Гая хватало сил кричать, сама она уже с трудом держала голову прямо.
Когда Гай вернулся, она увидела по его разгневанному взгляду, что он ничего не добился. Изможденный, он опустился на скамейку рядом с ней, потер глаза.
– Что им от меня нужно? – спросила она. – Почему они не могут просто оставить меня в покое?
– У меня есть ощущение, что они чего-то ждут. Какой-то отмашки…
– Какой отмашки?
– Чтоб я знал…
Кто-то шлепнул по столу сложенной газетой. Вилли подняла глаза и увидела охранника, смахивающего в сторону очередного таракана. Она содрогнулась.
Была полночь.
В час ночи объявился мистер Айнх, желтый, как старая простыня. Вилли была без сил и даже не попробовала встать со скамьи. Она так и осталась сидеть, упершись в плечо Гая и предоставив говорить мужчинам.
– Мы искренне извиняемся за причиненные неудобства, – сказал Айнх с неподдельным раскаянием в голосе, – но вы должны понять, что…
– Неудобства?! – оборвал его Гай. – Да мисс Мэйтленд чуть не убили сегодня вечером, а теперь вот уже три часа держат здесь. Что, черт возьми, происходит?
– Положение необычное… попытка ограбления, да еще кого – иностранного гражданина… тут, конечно… – Он беспомощно пожал плечами.
Гаю это не нравилось.
– По-вашему, ее пытались ограбить?
– А что еще с ней хотели сделать?
– Убить.
Айнх тяжело втянул носом воздух. Потом повернулся к охраннику, и они о чем-то быстро переговорили. Он удостоил Вилли вежливым поклоном:
– Полиция вас отпускает, мисс Мэйтленд. От имени вьетнамского правительства я приношу извинения за те досадные неприятности, которые вам пришлось претерпеть. Но неприятности эти ни в коем случае не должны затмить те теплые чувства и глубокую признательность американскому народу, которые мы испытываем, и мы надеемся, что они не испортят вашего дальнейшего пребывания в нашей стране.
Гай не смог удержаться от смеха:
– Зачем испортит? Подумаешь, какое-то жалкое покушение на убийство!
– С завтрашнего же утра вы можете продолжать ваши путешествия.
– Это в каких же пределах? – спросил Гай.
– Никаких пределов.
Айнх прокашлялся и сделал хилую попытку улыбнуться:
– Несмотря на то мнение о нас, которое ваше правительство создало, мистер Барнард, мы люди понимающие и нам нечего скрывать.
Гай лишь уныло заметил на это:
– Или просто представляетесь такими…
– Не понимаю. Сначала они тебе три часа полощут мозги, а потом отпускают на все четыре стороны. Здесь что-то не так.
Вилли смотрела из окна такси на пролетающие мимо улицы Сайгона. Вспыхивали и тонули в темноте фонари. Продавец лапши сидел на корточках возле телеги, из которой валил пар. В дверном проеме одного из домов отдернули штору, и внутри показались свернувшиеся котятами на матрасах спящие дети.
– Да здесь все не так, – прошетала Вилли. – В этой стране, с людьми этими. И со всей этой заварухой…
От сильного переутомления Вилли стало лихорадить – кошмар, через который она прошла в эту ночь, стал оказывать свое действие. Даже рука Гая, которая таинственным образом оказалась на ее плечах, не
