времена. Иегова любит только их самих и ненавидит другие народы. Евреям предписана нравственность лишь в отношении одних евреев, по отношению же к другим еврей может действовать согласно своим видам». «Возмутительно!» восклицает Ведекинд, разделяя превратное ходячее представление о еврейской морали, но тут же он ставит вопрос: «все ли, однако, евреи придерживаются таких талмудических поучений? И разве многие последователи папской церкви и сами папы не придерживаются еще более нечеловеческих поучений? A вздумалось ли кому-либо исключить честного человека из-за того, что он исповедует католическую религию? Я полагаю, что каждый образованный человек покинет ложу, которая не приняла бы в союз Маймонида, Спинозу, Мендельсона и др. из-за их еврейства; но я также полагаю, что масоны могут добиваться порядка и с величайшей осторожностью стараться, чтобы каждый еврей, который придерживается антикосмополитических тенденций и проводит их на деле, был исключен из нашего филантропического союза. Такие евреи столь же мало годны в ложе, как те католики, которые думают о братьях протестантах, будто они навсегда прокляты Богом; в обоих случаях принятие соответствующих мер предосторожности возможно, но если ложа и тогда была бы обманута, то это было бы все же гораздо лучше, чем согрешить против достоинства масонства, приняв за основное правило: исключать всех евреев!» [100]. A в другом месте Ведекинд восклицает: «Наш возвышенный орден именно устроен так, чтобы каждый брат мог, согласно убеждению, исповедывать свою положительную религию, как бы она ни называлась, дабы не нужно было закрывать дверей перед каким-нибудь честным, образованным человеком из-за формы его церковного исповедания; из этого и вытекает, как уже сказал Лессинг, — и это совершенно соответствует природе учреждения, — что союз видит свое возвышенное достоинство во всеобщности и в том, что он совершает нечто такое, что до сих пор не были в состоянии совершить ни правительство и, вообще, никакой союз; если масонство что-нибудь делает, чтобы просветить евреев, исправить их и уничтожить пропасть между христианами и евреями, созданную иудейским законом и нашим пренебрежением к ним, то делать нечто такое значит действовать в духе космополитизма» [101].
Ведекинд уделил еврейскому вопросу всего несколько страниц (правда, весьма ценных), Албанус же посвятил ему целую книгу, написанную в форме ряда писем к другу. Албанус, как он сам говорит, провел три года в тесном сближении с целым обществом образованных евреев, и он был так очарован ими, в особенности молодежью, что рисует их в своей книге в самых радужных красках; между прочим, он отмечает, что хотя преследования. которым подвергаются евреи в христианских государствах, не дают им основавия радоваться распространению христианской религии, тем не менее образованные евреи (Албанус подчеркивает, что знает нескольких
И дух времени, и труды историков масонства, и, наконец, упорное стремление евреев примкнуть к союзу — все это в своей совокупности привело к тому, что принцип веротерпимости стал все глубже и шире проникать в сознание масонов и ничто уже не могло воспрепятствовать его торжеству [103]. Из Великих немецких лож — гамбургская первая протянула руку евреям; благодаря содействию, которое оказали видные члены ложи, братья Buck, в 1841 г. в подчиненной ложе Фердинанда Каролины был принят первый еврей [104]. Вскоре примеру гамбургской последовали и другие Великие ложи, в тогда перед евреями начали открываться двери многочисленных подчиненных лож; но еще до гамбургской Великой ложи еврейский вопрос стал разрешаться в отдельных самостоятельных или подчиненных ложах. Особенно характерно для этого момента то, что лейпцигская ложа Balduin zur Linde возбудила в 1829 г. особым циркуляром вопрос о евреях, и несмотря на то, что ее «местный» устав исключал из союза нехристиан, она, как и другая лейпцигская ложа, Минервы к трем Пальмам, стала принимать тех евреев, которые уже состояли членами какой-либо законной ложи, причем, по-видимому, для очистки совести, считала их как бы прозелитами [105] . — Совершенно иначе, именно в полном согласии со своим уставом (составленным Шредером), подняла в 1835 г. вопрос о всеобщности союза лейпцигская ложа Аполлона, принадлежавшая (с 1815 г.) к Великой ложе Саксонской Земли и принимавшая [106] евреев; в своем окружном послании она, между прочим, говорила: «союз всегда стремится к свету, правде и праву; ваше время идет навстречу этой великой цели и пред более широким просвещением умов, пред более искренней сердечною теплотою отступят, должны наконец отступить невежественные, мрачные занятия политических, религиозных и научных мистиков» [107].
В следующем году в защиту прав евреев выступил библиотекарь ложи Аполлона, Мерздорф со своей книгой: «Символика, законы, история и цель масонства не исключают из него никакой религии». Уже заглавие книги объясняет ее содержание; впрочем, защищая взгляд на масонство, как на всеобщий союз, Мерздорф мало останавливается на истории и символике братства, что было, пожалуй, целесообразно так как его предшественники достаточно разработали эту область, но и приводимые им отрывочные данные весьма ценны; более убедительными для читателя должны были явиться сообщаемые им краткие сведения о ложах, доступных евреям; уже один факт вступления евреев в союз был несомненно для многих немецких братьев полной неожиданностью; но главное достоинство книги — это теплота и искренность, с которой он убеждает масонов [108] братски отнестись к евреям: «Кто дает нам право — восклицает он, — пренебрегать символическим значением циркуля и выключать из всечеловеческого общества целый народ, которого связал с нами циркуль — т. е. всеобщая любовь! Разве это не глумление над нашим высшим символом». Мерздорф коснулся попутно и того аргумента, что евреи считают себя «избранным народом». «Этот народ, — говорит Мерздорф, — упрекают в нетерпимости и эгоизме, но какой же народ обнаружил большую терпимость? Какой народ дал больше примеров самопожертвования? Пусть же отделяют необразованных евреев (которые никогда не подумают о масонском союзе) от просвещенных и не бросают их в одну кучу! Наша ложа могла бы указать братьев- евреев, которые превосходят многих христиан в развитии чувств и мыслей, и которые не стали равнодушными к своей религии, хотя отказались от предрассудков и некоторых обрядов. Для них обряд менее ценен, чем дух, и они любвеобильно, без предвзятости относятся ко всем религиям и не считают поэтому форму своего богопочитания единственно верною!» [109].
Книга Мерздорфа не прошла бесследно; под ее влиянием группа евреев решила настойчиво добиваться своих законных прав на союз. Двенадцать братьев: И. Мейер в Везеле, М. Латц в Клеве, Д. Герцог, Ад. Левинсон в Миндене, А. Гебер в Зюхтельне, 3. Коген в Зюхтельне, И. Майер в Везеле, Л. В. Гельвитц в Соэсзе, Давид Бингер в Зюхтельне, А. Ромберг в Изерлоне, Г. Л. Гельвитц в Кельне, А. Готшальк в Дюссельдорфе, обратились в сентябре 1836 г. к трем Великим берлинским ложам с посланием, в котором просили дозволить как им, так и вообще евреям, посещать подчиненные им мастерския; вместе с тем братья уведомили о своем шаге те ложи, которые они намеревались посещать, прося их содействия. Послание вызвало шум в немецком масонстве, обратив всеобщее внимание на еврейский вопрос. Великим ложам предстояло разъяснить вопрос: «разрешается ли братьям иудейского исповедания, посвященным в союз правильными ложами, принимать участие в работе Великих лож и подчиненных им мастерских». Все три Великие ложи ответили отрицательно, причем Великая ложа Германской Земли в своем ответе назвала Мейера не «братом», а просто «милостивым государем». Совсем иначе отнеслись к просьбе братьев-евреев некоторые из подчиненных лож. Кельнская ложа в своем циркуляре, разосланном 24 января 1838 г., горячо приняла сторону евреев и самым либеральным образом защищала их права; в этом же направлении высказалась любекская ложа Глобуса и люксембургская ложа Blucher von Wahlstadt. В пользу же евреев был решее вопрос и в Великой ложе Саксонии после предварительного запроса подчиненных ей лож. Возбужденный вопрос был предложен на разрешение также и эклектическому союзу [110], который побудил брата Кречмара, мастера стула ложи Сократа к Твердости во Франкфурте-на-Майне, высказать свое мнение по этому поводу. Кречмар серьезно занялся этим поручением; считая вопрос, возбужденный евреями, не частным, a общим, касающимся основы союза, Кречмар выпустил (в 1838 г.) особое исследование «Religionsyssteme und Freimauererei», в котором на основании весьма ценных данных доказывает, что союз не вправе исключать кого-либо из-за религии. Однако эклектический союз не присоединился вполне к решению Кречмара, предоставив действовать в этом отношении каждой ложе по собственному усмотрению.
