новгородцами и Михаилом Тверским, призвавшим низовские и татарские полки. В этой битве погибли Андрей Климович, Юрий Мишинич и Михаил Павшинич. Контекст летописного рассказа об этой битве заставляет предположить существование еще одного – пятого – боярина, входящего в группу лиц, имевших право быть избранными в посадники. Дело в том, что ни один из трех убитых под Торжком известных нам бояр в момент гибели не был посадником. Летописец пишет о них как о боярах, не облеченных высшей государственной должностью: «Избиша много добрых муж и бояр новгородскых: ту убиша Андрея Климовича, Юрья Мишинича, Михаила Павшинича, Силвана, Тимофея Андреянова сына тысяцкого, Онанью Мелуева, Офонаса Романовича и купець добрых много, а иных новгородцев и новоторжьцев Бог весть»[321]. Будь один из убитых посадником, вряд ли бы он потерялся в бессистемном перечислении прочих бояр и «добрых муж». С другой стороны, четвертый боярин, входивший в элиту, – Семен Климович – получил посадничество только в конце февраля, уже после битвы под Торжком. Следовательно, и он не был посадником в 1315 – начале 1316 г. Отсюда вполне закономерное предположение о принадлежности посадничества в указанное время какому-то пятому боярину, не известному нам по имени.
Это предположение в известной степени подтвердится, если поставить вопрос о составе той боярской верхушки, из числа которой на рубеже XIII–XIV вв. избирались посадники. Юрий Мишинич хорошо известен нам как неревский боярин. Помимо прослеживаемой разными способами принадлежности к Неревскому концу его потомков, на тесную связь его с этим концом указывает и место погребения Юрия Мишинича в церкви Сорока мучеников на Щеркове улице[322], которая известна, между прочим, как место вечевых собраний жителей Неревского конца[323]. Ясна принадлежность и братьев Климовичей, один из которых – Семен – построил в 1305 г. церковь на воротах Детинца, ведущих к Прусской улице. Прусскую улицу, таким образом, представляют два боярина, что кажется в достаточной степени закономерным, поскольку эта улица была стержнем, к которому примыкали два конца – древний Людин (он же Гончарский) и Загородский. Последний представляется в высшей степени искусственным новообразованием. В отношении территории и населения Загородский конец является по существу фикцией. В его границы входит обширное пустопорожнее место, занятое на планах XVIII в. огородами и оконтуренное с одной стороны Прусской, а с другой – Чудинцевой улицей, частично входившей в Неревский конец.[324] Выделение Загородья в особый конец фактически тождественно выделению в особый конец Прусской улицы, а такое выделение могло понадобиться прусскому боярству не раньше, чем возник вопрос о представительстве в государственной элите. Существование двух братьев среди кандидатов на посадничество говорит о том, что прусское боярство действительно опиралось на два конца Софийской стороны. Что касается Михаила Павшинича, то деятельностью и принадлежностью его потомков, среди которых было несколько посадников, он прочно связывается с Плотницким концом. Предполагая существование еще одного – пятого – боярина, мы имеем возможность связывать его со Славенским концом, представитель которого в данной ситуации нам еще неизвестен.
В этой связи особенно важно то, что на протяжении деятельности Юрия Мишинича (1291–1316 гг.) не существует какого-либо другого посадника, который мог бы быть связан с Неревским концом; на протяжении деятельности братьев Климовичей (1286–1316 гг.) не существует какого-либо третьего посадника, которого можно было бы связать с представительством от Прусской улицы, т. е. от Людина и Загородского концов. Также неизвестен в рассматриваемое время какой-либо другой посадник, кроме Михаила Павшинича, которого можно было бы связать с представительством от Плотницкого конца. Это дает уверенность, что предположенная организация правящей элиты, связанная с представительством от концов, предусматривала создание для некоторых лиц пожизненных преимущественных прав быть избранными на должность посадника. Если раньше пожизненным было само посадничество, то теперь, когда посадничество стало срочным, пожизненным становится представительство от конца, утверждавшееся, по-видимому, решением кончанского веча.
Связывая этот вывод с изложенными наблюдениями о существовании уже в середине XIII в. особого государственного органа, состоявшего из «держащих волость» бояр, мы тем самым предполагаем существование в Новгороде конца XIII в. особого государственного совета пяти представителей городских концов, из числа которых – и только из их числа – ежегодно на общегородском вече избирался новый посадник. Отметим, что именно в это время западные источники начинают упоминать новгородский «Совет господ» (den Herren Rad), самое раннее свидетельство о котором относится к 1292 г.[325] Обновление посадничества в этот период не было связано с регулярной очередностью, в силу которой высшая государственная должность переходила бы от представителя одного конца к представителю другого конца в определенном порядке.
Одновременное существование в таком представительстве двух братьев Климовичей, защищавших интересы Прусской улицы, является первым достоверным свидетельством организации Загородского конца как самостоятельной административной единицы, вызванной к жизни самим преобразованием правящего органа республики, которое существующими свидетельствами может быть датировано временем около 1291 г.
Если все эти наблюдения верны, то становится достаточно ясной причина тех политических столкновений, которыми наполнены 1280-е гг. Вступив в решительную фазу борьбы с князем за укрепление республиканских органов, боярство Новгорода приходит к серьезному сплочению и создает представительный государственный орган, в котором организованы условия защиты интересов разных боярских группировок. С другой стороны, сама форма этого органа могла быть выработана только в ходе внутрибоярской политической борьбы вокруг вопроса о характере и нормах представительства. Отсутствие обязательной очередности представителей концов в посадничестве само по себе чревато неизбежными столкновениями в будущем. Само посадничество всякий раз отражает общую расстановку сил во внутрибоярской борьбе. Поэтому схема организации посадничества в том виде, как она сложилась на рубеже XIII–XIV вв., на наш взгляд, не может отражать полной консолидации боярства. В частности, несомненные преимущества боярства Софийской стороны, представители которой на протяжении 1291–1305 гг. владели по крайней мере десятью годичными сроками из пятнадцати, по-видимому, являются результатом организованной Прусской улицей в 1286–1287 гг. решительной победы над славенским посадником Семеном Михайловичем и победы неревского боярства над прусским в 1291 г., которая, как это показывает дальнейшая судьба посадничества, привела к компромиссу между группировками Софийской стороны за счет Торговой стороны.
Новгородская архимандрития
16 апреля 1226 г. скончался Савватий, «архимандрит новгородский»[326]. Закончился жизненный путь человека, чье настоятельство в Юрьевом монастыре (см. илл. 35 цв. вкл.) продолжалось 32 года: игуменом он был поставлен в 1194 г.[327] На протяжении этой трети века Юрьев монастырь изменил свой статус. Основанный в 1119 г. как княжеский[328], он, по-видимому, приобрел новое качество, став главным общегородским, вечевым монастырем уже в первые годы игуменства Савватия. Хотя в 1198 г. в нем хоронят детей тогдашнего новгородского князя Ярослава Владимировича[329], что как будто свидетельствует о сохранении традиционного княжеского статуса, однако организатором погребальной церемонии, как это следует из берестяной грамоты № 601, был глава республиканской администрации Новгорода посадник Мирошка Несдинич[330]. Сам Мирошка, приняв перед смертью в 1203 г. пострижение в Юрьевом монастыре[331], был похоронен там же, а в 1207 г. рядом с ним хоронят его сына, посадника Дмитра[332]. Уже после смерти Савватия, в 1230 г. в Юрьевом монастыре погребают посадника Семена Борисовича[333]. Не противоречит этому статусу монастыря продолжающееся использование его и как усыпальницы членов княжеской семьи – княжича Федора Ярославича в 1233 г.[334] и его матери в 1244 г.[335]
Изменился при Савватии и статус самого юрьевского настоятеля. Если в 1194 г. он был поставлен в игумены, то умирает в 1226 г. с титулом архимандрита. Это изменение титула, на первый взгляд, следовало бы связать с обычным в церковной практике повышением ранга монастыря, если бы Савватий и все следующие за ним юрьевские настоятели назывались «юрьевскими архимандритами». Но их титул звучит иначе: «архимандрит новгородский», что нуждается в осмыслении и объяснении. Необходимость в
