Когда к парадному входу управления подъехали две нагруженные бойцами полуторки, Шамхат точным выстрелом в лобовое стекло сняла командира первой машины, а Ли встретил пулеметным огнем прыгающих через борта энкавэдэшников. Зашипели пробитые колеса, из кузова полетели щепки, а из радиатора снопы искр. Тут же мотор полыхнул и разгорелся, выплевывая из-под капота клубы густого черного дыма и оранжевые языки пламени.
Однако бойцам из второй машины удалось сгруппироваться, и они плотным винтовочным огнем отсекли Богдана и Шамхат от китайца, вынудив их занять позицию за сугробом на другой стороне улицы. Богдан изловчился и швырнул в гущу нападавших бомбу. Грохнул взрыв, раскидывая тела и обломки досок от кузова. В сугроб ударили тяжелые осколки, выбивая серые фонтанчики снега.
Ли непрестанно молотил из пулемета, не давая бойцам вылезти из-под машин и начать вести прицельный огонь. Время от времени кого-то из них доставала очередь китайца – раздавался короткий вскрик, и на снег из-за колеса вываливалась винтовка.
Но в конце концов в пулемете заклинило ленту, и Ли пришлось ее высвобождать, прикрываясь щитком от свистящих пуль. Иногда они попадали в броню, страшно визжа рикошетами.
– Надо отходить, – сказала Шамхат, стараясь прикрыть китайца огнем из карабина.
– Ли, бросай пулемет! – крикнул Богдан по-китайски. – Да брось ты его! Отходим!
Китаец вскочил на ноги и зигзагом метнулся за угол забора. Шамхат попыталась выбраться из-за сугроба, но ударившие в снег пули заставили ее вернуться в укрытие.
– Дорогу не перейти, – сообщила она. – Придется отходить в другую сторону.
Прикрываясь дымом горящей полуторки и огнем карабина, Шамхат и Богдан переползли в боковой проулок, а потом рванули через дворы, через заборы, пока не удостоверились, что оторвались от возможной погони. В закутке заваленного снегом проходного двора они отдышались и затолкали винтовки в сугроб.
Богдан, не в силах больше сдерживаться, бросился к Шамхат и заключил ее в объятия.
– Сколько лет, – шептал он, – сколько долгих лет мне пришлось прожить без тебя!
– Это я – непутевая, – грустно улыбнулась Шамхат. – Тебе снова пришлось меня спасать. Как тогда, в Севилье.
– В Севилье было труднее, – вспомнил Богдан. – Тогда пришлось нанимать целую банду разбойников.
– И как только ты меня нашел?
– По платку. По той песне, что ты написала. Правда, если бы не Лидочка, ничего бы я о тебе не выяснил. Узнав, что меня зовут Богданом, она рассказала, что с тобой произошло.
– Как в прошлый раз, – Шамхат коснулась губами щеки Богдана. – Я же говорила, что если все будут понимать твое имя, я никогда насовсем не потеряю тебя.
– Ну уж теперь я от тебя на шаг не отойду! – пообещал он.
– В прошлый раз ты тоже так говорил! – усмехнулась Шамхат.
– В прошлый раз мы вместе решили, что мне надо отправиться на Тибет, чтобы найти рукопись о Знаке Шамаша.
– Вместе? – прищурилась Шамхат. – Это ты решил – вот как было! Я собиралась идти с тобой!
– Это было невозможно. Даже если бы я рекомендовал тебя на службу в ЧК, даже если бы тебя взяли, то в экспедицию не включили бы все равно.
– Это почему?
– Потому что ты – женщина, – хмуро ответил Богдан. – Кажется, ты не хочешь привыкать к тому, что у этих людей женщина считается существом второго сорта.
– Не собираюсь я к этому привыкать! Или ты уже сам привык?
– Нет. Но если говорить об экспедиции на Тибет…
– Думаешь, я не знаю, почему ты пошел один? – вздохнула Шамхат. – Хотел без меня справиться, вот почему! Знаю. Ты столетиями следовал моим советам, и тебе захотелось сделать что-то значительное самому. Разве не так? Ты хотел найти новый цветок бессмертия и бросить его к моим ногам. Но если бы ты знал, сколько мне из-за этого пришлось пережить, ты бы никогда меня не оставил. Твой цветок не стоит моих страданий!
– Больше не оставлю. Но цветок бессмертия я все же нашел! Новый, свежий, полный света Шамаша! – воскликнул Богдан.
– Я бы почувствовала, если бы ты пустил его в ход.
– Он еще не созрел. Человек, услышавший Голос Шамаша, сидит сейчас в квартире на Петровском бульваре и выводит на бумаге последние черточки. Скоро цветок будет наш.
– И что это за человек?
– Тебя это волнует? С каких пор?
– С самого начала это меня волновало, вот с каких пор! Только если человек умер, можно воспользоваться его цветком!
– Разве трудно умереть? – искренне удивился Богдан. – Скольких ты убила сегодня?
– Это были тюремщики. Я всегда их убивала и буду убивать впредь, – хмуро сказала Шамхат. – А кто рисует цветок бессмертия? Что он сделал мне? Или тебе? Кого ты собрался убить?
– Ты, наверное, забыла, что давным-давно именно ты – ты, а не кто иной! – вывела меня за стены
