получилось – он соскальзывал с наклоненного металлического прута. Оставалась только медная труба аппарата дыхания. Гринберг перекинул ремень через сгиб и дернул, проверяя прочность. Труба не выдержала рывка, лопнула, отчего клапан регулировки давления пшикнул и застопорился. Воцарилась полная тишина.
Гринберг понял, что теперь воздуха в кабине хватит не больше чем на минуту, и принялся отыскивать глазами хоть что-то, что даст ему возможность уйти на тот свет без мучений удушья. Он шарахнул «маузером» в приборную доску, схватил отлетевший осколок стекла и начал резать себе запястье, скривившись от страшной боли. Кровь потекла, но струилась едва-едва. Тогда воздухоплаватель попробовал распороть себе шею, чтобы добраться до сонной артерии – это оказалось еще больнее и не менее трудно.
Он резал и резал себя, уже хватая ртом остатки воздуха. Кровь наконец потекла ручьем. И вдруг яркой вспышкой его пронзило воспоминание – бледнеющая жена Рашида.
– Сука! Ведьма! – захрипел он. – Будь ты проклят, Пантелеев!
Он упал и рвал на себе одежду – легкие жгло от удушья, глаза вылезали из орбит. Затем он забился в тяжелой агонии. Затих, только когда его налитые кровью глаза выпучились окончательно, а посиневший язык вывалился изо рта. В кабине воняло, как на свиной бойне, – кровью и испражнениями.
ГЛАВА 15
Варя прочла первые несколько строчек перевода с шумерского языка, и текст полностью завладел ее вниманием. Она вернулась к началу, чтобы повторить это восхитительное ощущение погружения в необычный мир. Беззвучно шевеля губами, она вновь начала перечитывать древнейшее произведение на планете.
Рубленый, местами совершенно непонятный текст постепенно превратился для Вари в веер ярких картинок. Она прочла, как торговец Иттихурат, посланный мужами огражденного Урука, пришел к заклинателю Пшиуиннини за советом – мол, царь Гильгамеш заставляет молодых людей с утра до ночи строить стены Урука, при этом печется больше о собственной славе, а не о безопасности города, сам между тем пьянствует и развратничает. От заклинателя хотели узнать мужи Урука, как укротить Гильгамеша, с чем и послали торговца.
Оказалось, что жена заклинателя принимала роды у матери Гильгамеша, а потом раскрыла мужу тайну. Взяв с торговца плату, рассказал он ему такую историю:
По совету повитухи царь выбрал в жертву того из сыновей, который был меньше весом, оставив жить более сильного. Но, по мнению заклинателя, младенец, не нареченный при рождении и отнесенный в степь на верную смерть, не погиб, а был вскормлен зверями и выжил. И слухи о звероподобном человеке, спасающем зверей из ловушек, являются не вымыслом охотников, а проделками одичавшего брата Гильгамеша. Совет заклинателя был таков – сообщить Гильгамешу, что в степи у него есть соперник. Зная гордыню и тщеславие царя Урука, Пшиуиннини был уверен в том, что Гильгамеш выйдет биться со звероподобным мужем один на один. А там уж боги рассудят, кому жить, а кому умереть.
Собравшись и выслушав торговца по имени Иттихурат, мужи огражденного Урука отправили к Гильгамешу одного из охотников с тем, чтобы он рассказал царю все, что советовал рассказать заклинатель.
Однако Гильгамеш оказался не столь тщеславен, как они думали, и не вызвал дикого человека на поединок. Резонно решив, что справиться с дикарем в степи будет трудно, царь решил применить хитрость – мысль его состояла в том, что, познав женщину, дикарь лишится звериной силы и ярости, которые считал главным преимуществом зверя перед человеком. А вот ума – главного преимущества человека перед зверем – он набраться не успеет. Гильгамеш заплатил серебром блуднице по имени Шамхат и велел ей отправляться в степь на поиски дикаря.
Однако мужи Урука, узнав о хитрости царя, перехватили блудницу раньше, чем она успела выйти за стену. Они заплатили ей втрое больше за то, чтобы она соблазнила звероподобного человека, а потом рассказала ему о прелестях положения царя в огражденном Уруке. Они были уверены, что дикарь, соблазнившись троном, убьет Гильгамеша. Предводитель заговорщиков по имени Ит-Шихтиль был так обрадован возможностью свергнуть Гильгамеша, так уверовал в знак богов, что попросил блудницу Шамхат назвать дикаря именем Энкиду, что по-шумерски означало «Богом Энки данный».
Выйдя в степь, Шамхат к полудню дошла до небольшой реки, где звери устраивали водопой. Там она и увидела звероподобного человека.
Дочитав до этого места, Варя невероятно смутилась. «Как развратны были древние люди! – со смесью стыда и любопытства подумала она. – Разве можно писать о таких вещах, о каких и говорить-то не принято?» Однако любопытство в ней пересилило стыд, и она продолжила чтение.
Оказалось, что Шамхат, позабыв о данной ей плате, по-настоящему влюбилась в Энкиду. А он, не знавший до нее ни одной из женщин, считал ее единственной на свете красавицей. Много дней они прожили как муж и жена – Шамхат научила Энкиду человеческому языку, отвела к пастухам, где он научился есть хлеб, сыр и вареное мясо. По ночам он охранял стада коз от пантер и львов, легко разгоняя диких зверей огромной дубиной. Весть о храбреце – гонителе львов донеслась до Гильгамеша. Вот тут-то и взыграла
