шесть, ребенок восемь, а дурак десять.
Варя рассмеялась. Почему-то коса китайца уже не смущала ее, наоборот, было что-то трогательное и милое в этом женском элементе мужской прически.
– Хотите кофе? – Глаза Ли заискрились внутренним светом. – Я умею готовить его так, как турки, – в горячем песке. Я уже сделал для профессора, но могу и для вас сделать.
– Хочу, – кивнула Варя и добавила: – Если это для вас несложно.
– Человек не должен стремиться к простому, – снова улыбнулся китаец.
– Почему? Разве упрощение и облегчение жизни не является главной целью человека?
– Это у вас, у русских, такая трудная жизнь, что вы так думаете. Зима очень долгая. Она накладывает на вас неизгладимый отпечаток. Нигде такой больше нет, только в горах. На самом же деле главной целью человека является самосовершенствование.
– В чем?
– Во всем.
– А когда совершенство будет достигнуто? – Варе понравилась эта игра словами.
– Этого никогда не будет. Всегда и все можно улучшить, – улыбнулся китаец. – То, что совершенно сегодня, завтра несовершенно. Опять надо трудиться!
– А у нас говорят, что лучшее – враг хорошего.
– Это тоже от зимы, – покачал головой Ли. – Вы постоянно спешите сделать все до наступления холодов.
В дверях спальни показался профессор. На нем был золотистый шелковый халат с вышитыми красной нитью драконами и мягкие тапки с задранными вверх носками.
– Не морочь гостье голову, – шутливо сказал он. – От вашей восточной философии даже мои привычные ко всему мозги становятся набекрень.
Варшавский чинно расположился в кресле и налил из кофейника в крохотную перламутровую чашечку. Понюхал, пригубил.
– Соли положил маловато, – попенял он Ли. – Принеси еще чашечку для Варвары. И свари для нее порцию.
– Сейчас, – китаец склонился в почтительном поклоне. – Будет сделано!
Садясь за столик, Варя поймала себя на мысли, что ее задевает манера Варшавского разговаривать с китайцем как со слугой.
– Как спалось? – поинтересовался профессор.
– Очень хорошо. Знаете, я так устала от того, что дедушка курит! Все в квартире табаком провоняло. Поутру встаю вот с такой головой. – Варя широко развела руки. – А здесь хорошо. Тихо. Если бы не дед, я бы к вам попросилась в домработницы. Вряд ли только я оказалась бы полезнее Ли.
– Ты это брось, – усмехнулся профессор. – Сашину дочку я в домработницы нанимать не собираюсь! Мы, конечно, не очень близко с ним дружили, но все-таки. Сколько захочешь, столько и живи. А можешь просто ночевать сюда приходить, после того как деда покормишь.
– Правда?! Пока Павка не вернется, я бы с радостью… Ой! – воскликнула Варя. – Кстати, вы утром позвонить обещали! Вы не забыли? Извините, что я напоминаю.
– Рано еще, – сказал профессор.
И Варя насторожилась. Может, на самом деле профессор не хочет никуда звонить?
Ли принес еще одну чашку, наполнил кофейник из медной турки и налил кофе Варваре.
– Спасибо, – улыбнулась она китайцу, который тут же с каменным лицом исчез. – Владимир Сергеевич, а можно у вас узнать, кто вчера ночью приезжал?
– С чего ты взяла, что кто-то приезжал? – сдвинул брови профессор.
– Я случайно слышала разговор. Это ведь был человек из НКВД?
– Ну, допустим. А тебе-то что за интерес?
– Разве вы не могли у него справиться насчет Павки?
– Конечно, нет! – Варшавский повысил голос. – О таких вещах можно справляться лишь у самых близких знакомых. И то не у всех. Я же говорил – время сейчас такое. Ты ничего не поняла из моих объяснений!
– Наверное. Простите. – Варя отпила из чашки и невольно поморщилась. Кофе был густым и очень горьким, он не имел по вкусу ничего общего с тем, который подавали в фабричной столовой. Варя посмотрела на бисквит и подумала, что горечь кофе можно заесть сладким.
Но разочарование в профессоре, друге отца, было таким внезапным и сильным, что даже от сладкого легче не стало. Ночью он показался ей таким значительным, таким могущественным человеком, но, оказывается, он тоже трус.
Она побоялась продолжать разговор, совершенно уверившись, что профессор никуда не станет звонить, а скажет вечером, что не смог ничего узнать. Точно не станет. Побоится.
– Я пойду. – Варя доела бисквит, отставила недопитую чашечку и поднялась. – Мне ведь на фабрику.
– Рано еще! – профессор обернулся и посмотрел на часы. – Хочешь, Ли затопит титан? Можно будет ванну принять.
