— Что бы ни сделал ему Ёсида, это не причина для самоубийства! Можешь оставаться при своем мнении, но не воображай, что я буду плясать под твою дудку вопреки воинскому долгу!
— Я и не говорю, что это единственная причина. Во многом виноват я. Но последний удар нанесли Ёсида и Баннай. Несчастный не мог снести позора…
— Кадзи, слушай меня внимательно, — Хасидани понизил голос. — Ты знаешь, в тебя я вложил сил больше, чем в кого-либо другого. То, что ты находишься под наблюдением, для тебя тоже, наверно, не секрет. Я всегда заступался за новобранца Кадзи, я прочил его в правофланговые! Но не лезь не в свое дело, Кадзи, не то пожалеешь. Это говорю я, унтер-офицер Хасидани.
Ну и что? Он и к этому готов. Кадзи усмехнулся. Он всегда знал, что борется негодными средствами.
— Я о себе не думаю. Вернее, я все уже продумал.
И Кадзи еще раз напрягся:
— Если вы, господин командир взвода, не накажете Ёсиду, я обращусь к командиру роты.
— У тебя голова варит? — удивился Хасидани. — Или ты первый день в армии? Поди попытай счастья, посмотрим, что получится…
— Посмотрим. А если и это не поможет, — выкрикнул Кадзи, — я буду действовать сам!
Кадзи в упор посмотрел на Хасидани. Ему самому хотелось узнать, насколько он готов осуществить задуманное. Откуда-то со дна живота по телу пополз страх,
— То есть?
Кадзи напрягся, как для прыжка.
— Сам буду действовать, в одиночку,
Хасидани ничего не понял.
— На гауптвахту угодишь, — предупредил он.
— Один на один пойду! — Кадзи вызывающе глядел на Хасидани. — Если и командир роты мне не поможет — один на один пойду. Прошу посоветовать Ёсиде не попадаться мне на глаза.
Это было слишком. Кадзи и сам понял.
Хасидани поднял руку, но не ударил. Сдержался. Если он сейчас ударит этого болвана, трудно ручаться за последствия. Лучше посоветоваться с Хино.
Хасидани напрасно опасался. Кадзи не пошел к капитану. Он решил не спешить — может, все-таки командир взвода что-нибудь предпримет.
Через несколько дней приехала жена Охары. Ей разрешили увезти на родину прах мужа. Ее не удивил холодный прием, она и не ждала ничего другого. Она молча выполнила формальности и только в последнюю минуту заявила, что хотела бы поговорить с другом покойного. Очень неохотно Хино разрешил ей свидание с Кадзи — разумеется, в своем присутствии и в присутствии Хасидани.
Жена Охары была крупная, костистая женщина, по манерам — школьная учительница. Было видно, что смерть мужа выбила ее из колеи. Но она держалась ровно, сдержанно, по крайней мере старалась казаться такой.
— Да, действительно, ваш муж очень терзался семейными неурядицами, — сказал Кадзи под внимательными взглядами Хино и Хасидани. — Еще он очень тяготился службой, был слаб здоровьем. Вы это знаете, наверно. Со мной он говорил обычно только о семье.
— Вы знали о моем последнем письме мужу?
— Да, он мне прочел ваше письмо.
— И оно, вы считаете…
— Да, это письмо было сильным ударом для вашего мужа.
— Так, значит, это я… убила Охару? — женщина впилась глазами в Кадзи и как-то сразу поникла.
— Не буду этого отрицать, — сказал Кадзи. — Вы лишили его покоя…
— Я поняла. Зачем только я написала это проклятое письмо!
— Да, не посетуйте на правду. Ваше решение уйти и ваше письмо — одна из основных причин его самоубийства. Здесь есть и моя вина. Он упал на марше во время инспекторского смотра. Если б я потащил его на себе, если бы я не дал ему упасть — может, он был бы сейчас жив. Как вы думаете, господин командир взвода, если б я вместе с Охарой выбыл из строя?
Хасидани замялся, растерянно глянул на Хино. Хино холодно произнес:
— Солдат не имеет права выбывать из строя. Потерявших способность двигаться подбирают санитары.
— Хотя господин подпоручик и говорит так, я все же очень жалею, что не выручил Охару. Это на него так же подействовало, как ваше письмо.
— Он очень подвел остальных тем, что, как вы говорите, выбыл из строя? — спросила женщина,
— Спросите об этом господина подпоручика.
— Выбывший из строя — позор роты. Позор, — повторил Хино.
— А самоубийство тоже позор?
— Так точно, — подтвердил Хино с недоброй усмешкой. — Поступок, недостойный воина.
— А если солдат выбывает из строя, его наказывают?
Каждый по-своему воспринял этот вопрос, но все трое, словно сговорившись, молчали. Потом Хасидани сказал:
— Ничего подобного. Просто задерживается с продвижением по службе.
Кадзи молча смотрел в окно. Разве здесь выяснишь истину? Заберите прах домой и там расспросите его; он скажет вам больше, воскреснув в раскаянии. Ваш муж поведает о своем позоре…
— Нет, не могу поверить, — в голосе вдовы прозвучала невыразимая горечь, — не могу поверить, — что такой мягкий, нерешительный человек мог вот так покончить с собой. Только что-то невероятное могло толкнуть его на такой шаг.
Женщина оглядела их всех и наконец попросила Кадзи:
— Расскажите мне правду.
Кадзи встретился с ней глазами, но промолчал. А ответ рвался наружу.
Хино резко отчеканил:
— Что тут рассказывать? Будто вы сами не знаете! Без крепкой семьи не бывает хорошего солдата!
Но женщина словно не слышала его, она не отрываясь смотрела на Кадзи.
— Лучше не искать причин, — наконец выдавил он. — В армии свои законы… У вашего мужа не хватило воли, вот он и выдохся раньше времени. Все очень просто. Ваши нелады со свекровью мучили его, а я еще добавил, бросив его в походе. И потом жернова армии… — Кадзи почувствовал, как Хино и Хасидани злобно впились в него глазами. — Если бы я всегда был с ним рядом, может, он еще и пожил бы…
Да, скорей всего так. Мучительное раскаяние сдавило Кадзи грудь. Пусть она возмутится и пусть ее глаза скажут: «Вы могли спасти моего мужа и не сделали этого!»
Хино и Хасидани переглянулись.
— Все, Кадзи, можешь идти, — бросил Хино, — Через полчаса явишься к командиру роты.
— Тебе, конечно, известно, что в армии запрещены драки? — спросил Кудо.
— Так точно.
Кадзи стоял по стойке «смирно», в тисках между Хино и Хасидани.
— Однако мне сообщили, что ты, затаив личную обиду, собираешься мстить ефрейтору. Это правда?
— Нет, не из личной обиды, господин капитан.
— Значит, мстить ты все-таки собираешься?
— Это не личная месть.
— Я спрашиваю, правда ли, что ты собираешься мстить?
— Да, правда, господин капитан.
— Значит, ты сознательно хочешь нарушить воинскую дисциплину?
