Кадзи молчал.
— Отвечай! — заорал Хино и пнул Кадзи в плечо.
Тот повернул бледное лицо к командиру роты.
— Я еще не нарушил воинской дисциплины. А ефрейтор Ёсида уже сделал это. Надо допрашивать его, а не меня.
В ту же секунду на Кадзи опустился чугунный кулак Хасидани.
— Как разговариваешь!
— Ничего, — сказал Кудо, — пусть говорит.
Удар только добавил Кадзи мужества.
— Ефрейтор Ёсида глумился над ослабевшим солдатом. Это и есть причина самоубийства Охары. Почему Ёсида до сих пор не наказан?
— Погоди-ка. Ты, кажется, прошел марш на «отлично»?
— Так точно, господин капитан.
— Как тебя встретили старослужащие?
— Сердечно, господин капитан.
— Ёсида не делал тебе никаких замечаний?
— Нет.
— А если бы ты выбыл из строя, вправе он был сделать тебе таковое?
— Думаю, что да.
— Значит, он решил проучить Охару за то, что тот выбыл из строя?
— Так точно, господин капитан.
— Что, один Охара выбыл из строя?
— Нет, четверо.
— А наказали одного Охару?
— Нет, всех четверых.
— И всех четверых наказывал Ёсида?
— Нет, не только он.
— И все четверо покончили с собой?
— Никак нет, господин капитан.
— Значит, только Охара?
— Так точно.
— А тогда почему ты требуешь призвать к ответу одного Ёсиду?
— Потому что Охара покончил с собой. А говоря по совести, их надо наказать всех.
— Молчать! — Кудо ударил кулаком по столу. — Теперь ясно. Ненавидя Ёсиду, ты хочешь воспользоваться случившимся, чтобы деморализовать роту и дискредитировать старослужащих солдат. Самоубийство этого слюнтяя только предлог! Бросая тень на Ёсиду, ты позоришь роту. Твои доводы — сплошная чепуха!
— Пусть Охара был слюнтяй, но просто так он не наложил бы на себя руки, — возразил Кадзи. — Страдая от того, что он никудышный стрелок, Охара стал мнительным. Семейные неурядицы тоже сделали свое дело. Он был очень восприимчив и легко раним, потому и написал домой неподобающее солдату письмо. И был наказан за это бегом на четыре тысячи метров. Он свалился и попал в лазарет. После он нечаянно повредил винтовку. Конечно, его выбило из колеи письмо жены, но армейские порядки тоже сыграли свою роль. Подавленный, измотанный, он свалился на марше, и это было последним ударом для него. Тут и я отчасти виноват. Но доконал его Ёсида. Впрочем, Ёсида был лишь орудием, исполнителем неписаного закона казармы, позволяющего издеваться над слабыми. Я еще раз прошу наказать Ёсиду. Истинная причина смерти Охары не в семейных неурядицах.
— В чем же, говори.
Кадзи промолчал. Он колебался. Где-то в груди шевельнулся страх. Но Кадзи устыдился страха.
— Тебе не откажешь в красноречии, — усмехнулся Кудо. — Так в чем же была истинная причина?
Кадзи глубоко вздохнул. Ну что ж, если настаивают, он скажет:
— Причина в самой армии.
— Дерьмо!
Хино с размаху ударил его.
— Ему бы, дураку, молчать… — снова удар. — В ефрейторы произвели бы… — и снова удар. — И такого дурака похвалил его превосходительство господин председатель инспекторской комиссии! — Схватив Кадзи за ухо, Хино толкнул его к Хасидани.
Надвинувшись на него, тот угрожающе спросил:
— Ну, как мы будем с личной обидой?
Кадзи облизал пересохшие губы.
— Это не личная обида, господин командир взвода…
…Губы и брови Кадзи давно уже превратились в сплошное кровавое пятно, а его все били. Страх пропал. Осталось тупое безразличие. Он катится туда, откуда нет возврата. Сейчас он почувствовал это особенно сильно. Пусть он не питал к Ёсиде никакой особой злобы, теперь он уже будет стоять на своем.
— Передайте ефрейтору Ёсиде, — прокричал он под градом ударов, — пусть остерегается Кадзи…
Кудо приподнялся из-за стола и жестом приказал прекратить расправу.
— Так вот, — он смотрел на Кадзи, — я запрещаю тебе сводить здесь личные счеты. Это приказ. Ослушаешься — призову к ответу. Ясно? — Он повернулся к Хасидани. — Проследи, иначе накажу весь взвод вместе с тобой.
— Приставь к нему кого-нибудь из тех, с кем он дружит, — посоветовал Хино, — врагам он назло насолит, такой уж уродился, ничего не поделаешь. Кто с ним дружит?
— Синдзе и Таноуэ.
— А, Синдзе… — Хино склонил голову на бок. — Ну что ж, пусть друг за друга и отвечают, одного поля ягода — оба красные.
Хино попал в цель. Он будто знал: что-что, а друга Кадзи не подведет.
— Что с этим типом делать? — спросил Хино, когда Хасидани увел Кадзи. — Слишком уж упрям для новобранца. Если так пойдет, скоро с ним не справишься.
— Ничего, не таких обламывали, — усмехнулся Кудо. — Да и старослужащие немного подтянутся. А Кадзи работяга, стоящий парень, смотри, не обойди его при повышении.
— Его?
— Вот именно. Представь как отличника спецподготовки. Нашивка прибавится — повеселеет. Человек ведь та же пружина, крепче сдавишь — отдача будет сильнее. Наряды давай наравне со старослужащими, чтоб не обидно было. Не сегодня-завтра роту придвинут к границе — отличники из новобранцев понадобятся в карауле.
— А как быть с этим дураком Ёсидой?
— Хасидани предупредил его?
— Не думаю, чтобы он сделал такую глупость.
— Значит, Ёсида по-прежнему, как говорится, на коне?
Хино кивнул.
— Ну и отлично. Пусть первый и затеет драку. Главное, чтоб не стал обходить этого Кадзи, а то не справится.
Кудо усмехнулся, но тут же посерьезнел:
— Подпоручик Хино, с меня достаточно одного самоубийства в роте. Надеюсь, подобных безобразий не повторится.
Приказу о переброске роты на границу по-настоящему радовались только Кудо и Синдзе. Капитан надеялся отличиться. Возможностей много: ну хотя бы для начала установить, откуда запускают эти
