— Отойдите немного, — сказал он. — Пар очень сильный.
Он открыл дверцы и потянул на себя платформу. Камера наполнилась густым, удушливым паром. Сестра Токунага подошла и стала помогать разбирать одежду.
— А это ничего, что вы здесь? — спросил Кадзи.
— Не знаю, — не поворачивая головы, ответила она.
Не только пар мешал ему дышать полной грудью, но и какая-то внутренняя тревога. Медицинская сестра и солдат. В романе Хемингуэя между ними и могли бы возникнуть нежны чувства. Но здесь подобным чувствам не было места. Пройде несколько дней, в лучшем случае недель, и Кадзи покинет госпиталь. И вернется не домой, где его ждет Митико, а, вернее всего, опять на границу. Или же попадет в часть, которая уж ждет посадки на транспорт. На этом они и расстанутся с сестрой Токунага. Нет, здесь не было места никаким чувствам.
Он не сразу понял, почему она вдруг вся оцепенела, а когда взглянул на дверь, увидел худое, землистое лицо старшей сестры.
— Сестра Токунага, на каком основании вы самовольно оставили палату?
Токунага, потупившись, кусала губы. Подите сюда! — С этими словами старшая сестра сама двинулась к котлу. — Как прикажете понимать ваше неприличное поведение? Тайные рандеву средь бела дня, в служебное время!
— Рандеву? — Кадзи повернулся к начальнице. — Простите, что осмеливаюсь возражать вам, госпожа старшая сестра, но ничего неприличного здесь не было. И тайного свидания тоже. Сестра Токунага помогала мне по моей просьбе.
— С каких это пор назначенные на работу больные имеют право привлекать себе в помощь медсестер? Не удивительно, что со стороны это выглядит как тайное свидание!
— В самом деле? Странная логика! — Кадзи повернулся к сестре Токунага.
— Я виноват перед вами, сестра. Простите, что задержал вас.
— О нет! — сестра Токунага с решительным видом взглянула на начальницу.
— Госпожа старшая сестра, я сама зашла сюда.
— Не желаю слушать вашу болтовню. Убирайтесь отсюда! — старшая сестра указала на дверь.
Бросив взгляд на Кадзи, сестра Токунага вышла.
— Солдат, — торжественным тоном провозгласила старшая сестра, когда дверь за девушкой затворилась. — Я не имею права налагать на вас дисциплинарные взыскания, поэтому о случившемся будет доложено господину врачу, начальнику отделения!
Она так и сверлила его глазами, словно ожидая, что он станет молить о пощаде.
— Пожалуйста, поступайте, как сочтете нужным, — пересохшими губами ответил Кадзи.
— Будь я начальством, я поручал бы сестричкам только стирку да дезинфекцию больничных халатов! — весело распространялся санитар Мидзугами. Он стоял, опираясь плечом о дверной косяк дезокамеры. — А как доверишь им уход за теми, кто эти халаты носит, черт-те что получается!
Кадзи молчал, с трудом сдерживая нарастающий гнев.
— Ишь ты, оказывается, какой! С виду смирный, а на самом деле парень не промах! — продолжал зубоскалить Мидзугами. — У этой девчонки рожица правда так себе из-за веснушек, зато остальное — первый сорт. Тут вокруг нее такой кобеляж шел, да только все попусту, даже господ врачей отшила, а он на тебе!..
— Хватит, господин ефрейтор, прекратите!
Мидзугами неправильно понял выражение лица Кадзи.
— Ой болван! Ну и болван! Какой смысл влюбляться в медсестру? Только войдешь во вкус, а тебя цап-царап, и пожалуйте — шагом марш.
В тот же день вечером Кадзи услышал от Тангэ о гибели гарнизона, защищавшего остров Гуам. Это случилось около недели назад.
Койка рядом была застелена свежим бельем.
— Исии отправили в часть, — объяснил Тангэ.
Кадзи присел на опустевшую койку.
«Узкая койка, соломенный матрац…» — напевал кто-то в другом углу палаты.
Никому не хотелось обратно в часть. Даже тем, кто, попав в армию, без труда заразился атмосферой убийства. Даже они, стоило им вот так, на время оторваться от казармы, мечтали больше туда не возвращаться.
— Следующий черед мой! — усмехнулся Тангэ. — Врач, скотина, говорит, что хватит, мол, прохлаждаться — выздоровел!
— Нет, я уйду раньше… — прошептал Кадзи, Он вспомнил налитое злобой лицо старшей сестры.
Первым выписали Тангэ. Когда он заглянул в дезокамеру в форме, Кадзи это сразу понял. Строчка приказа — и все. Что вещи по накладной, что солдат по приказу можно отправить куда угодно.
— Мне почему-то кажется, что мы еще повстречаемся, — широко улыбаясь, сказал Тангэ.
— Не хочется говорить обычных фраз, — крепко сжимая руку Тангэ, сказал Кадзи.
— Про сестру Токунага слышал? — неожиданно спросил Тангэ.
С того самого случая в дезокамере Кадзи не видел сестры Токунага. Кадзи считал, что раз она не приходит, значит, нельзя.
— Мидзугами говорил, так что, пожалуй, правда… Ее переводят в другой госпиталь, неподалеку от меня. Вместе, вроде бы, и поедем.
Кадзи тупо уставился на дверь. Это из-за него женщину ссылают в глушь!
— Ну что ж, хорошо, хотя бы проводишь ее… — пробормотал он.
Ему хотелось броситься к старшей сестре, к этой стиральной доске, и спросить, по какому праву она распоряжается чужой судьбой. «Не торопитесь, рядовой первого разряда Кадзи! — с каменным лицом ответит она. — Вас тоже в самое ближайшее время отправят на передовую!»
— Слушай, — Тангэ замялся. — У тебя было что-нибудь с этой девушкой?
— Да уж лучше б, было! — с вызовом неизвестно кому ответил Кадзи. — Если б и вправду было, им бы это так с рук не сошло…
Тангэ только кивнул.
Она тоже пришла проститься. Кадзи как раз закрывал дверцы котла. Даже не дав ей поздороваться, он заговорил первый.
— Я знаю, — сказал он. — Вы столько для меня сделали, и вот как я отплатил вам за добро!
— Зачем вы так! — Она улыбнулась. — Какая разница, кто уедет первым. Пусть я. Все равно ведь пришлось бы расставаться.
Кадзи стоял у своего котла и молчал. Только в смятении билось сердце. Нужно было или разом высказать все, или не начинать.
Женщина держалась лучше.
— Доведется ли еще встретиться?
— Еще увидимся… — через силу улыбнулся он. — Так сказал Тангэ. И я буду верить, что еще встречусь с теми, кого хочется встретить…
Несколько минут спустя Кадзи шагал один в опустевшей дезокамере. Хотелось сжать кулаки и что было силы бить кого-то прямо по лицу. Хотелось выбежать в коридор и громко, во всю силу кричать: подлецы, негодяи!
Пинком ноги Кадзи отшвырнул деревянную скамейку. Не выключая пара, распахнул дверцы котла. Раскаленный воздух рванулся оттуда сперва прозрачной струйкой, но мало-помалу дезокамеру заволокло туманом. Туман сгущался, и вскоре все кругом потонуло в густом облаке. Температура быстро поднималась, воздух стал влажным, по лицу Кадзи побежали струйки пота. Сумасбродная выходка принесла ему своеобразное удовлетворение. Он мстил всей этой дикой, уродливой жизни и самому себе, бессильному противостоять ей. Мстил, отлично понимая всю бессмысленность своей мести…
Мидзугами отворил дверь и в испуге отпрянул. Сначала он решил, что взорвался котел. Разглядев в облаке неподвижную фигуру Кадзи, ефрейтор все-таки решился и ринулся к котлу, Он закрыл дверцы. Потом распахнул окно.
