кукурузой, ящики с соевым соусом.
Тэрада и Ямаура тут же принялись готовить еду, а Хиронака, расстелив на влажной земле палатку, прилег отдохнуть. Он пользовался каждой удобной минутой, чтоб вздремнуть; весь его унтер-офицерский пыл прошел, с тех пор как Кадзи принял командование группой. Кадзи и Тангэ внимательно оглядели местность. Ясно было одно: часть снялась с места внезапно. Но почему здесь все осталось нетронутым до сих пор?
Это настораживало. Видимо, окрестные жители боятся сюда заходить, опасаясь встретиться с японскими солдатами, которые сейчас бродят повсюду. Но почему в лесу так тихо?
— Осмотрим лес поглубже, что-нибудь да найдем, — сказал Кадзи. — Не может быть, чтобы все это было брошено. Тут поблизости, есть что-нибудь еще.
Кадзи был близок к истине. Не прошли они и двух километров, как увидели несколько стандартных казарм. Но и здесь стояла тишина. Следов боевых действий не было видно. Видимо, Советская Армия, не встретив сопротивления, прошла мимо.
— Странно, — сказал Кадзи, — то из танка бьют по одиночным солдатам, притаившимся в поле, то не трогают целое подразделение.
Когда они дошли до первой казармы, из нее неожиданно выскочили семь японских солдат.
— Эй, приятели! — крикнул Кадзи, — вы из какой части?
Солдаты настороженно посмотрели на подошедших. Вдруг один из них, рослый, с огромной бородой, радостно воскликнул:
— Вот это да! Кадзи! — Он бросился навстречу Кадзи. — Не узнаете? Я Наруто.
Это был солдат второго разряда Наруто, тот самый подрядчик плотников, что не поладил с унтером Хиронакой, за что получил трое суток строгой гауптвахты; считали, что он погиб на границе.
Кадзи часто заморгал глазами. Он вспомнил, как Наруто, прощаясь с ним, плакал, словно ребенок, которого отрывают от матери.
— Кто с вами еще из наших? — спросил Наруто.
— Четверо, — Кадзи обернулся к Хиронаке, — это ведь Наруто.
Хиронака мрачно улыбнулся.
— Ах, сволочь, жив еще! — Добродушное лицо Наруто исказилось злобой. — Значит, справедлив наш Будда, если мы встретились!
— Оставь его, — тихо сказал Кадзи, — он не в своем уме. А сколько вас здесь?
— Человек тридцать. Все из разных частей. Еда пока есть вот и сидим тут.
— Начальство есть?
— Одни унтера.
— И дальше собираетесь держаться вместе?
— Хотелось бы, да вряд ли получится. Каждый свое тянет.
Кадзи понимающе кивнул. Тридцати разным людям, конечно, трудно договориться. Их объединяет лишь одно — страх перед смертью.
— Вот бы вас, Кадзи, к нам командиром! По-китайски тут никто не понимает, да и с топографией не знакомы.
— Нет уж, хватит. Да и не от одного меня это зависит.
Войдя в полутемный коридор, Кадзи предложил группе Наруто соединиться с ними.
— А почему с ними? — недовольным тоном спросил кто-то из другой группы. — Мы что, вам не по душе?
— Да нет, просто нам будет лучше, ведь мы из одного взвода, — примирительно ответил Кадзи.
Группа Наруто вошла в группу Кадзи, они заняли переднюю комнату.
Когда стемнело, издалека донеслись звуки, похожие на гром. С полудня небо затянуло тучами, поэтому гром никого не удивил, но когда раскаты начали повторяться через определенные интервалы, все поняли, что это орудийные выстрелы.
— Полевое орудие бьет, но не крупное, — сказал Кадзи, видя, что все напряженно прислушиваются. — А вчера стреляли?
— Нет, — ответил Наруто и, подойдя к двери, заглянул в темноту. — Что это там творится?
— А кто же знает! Но тут нам лучше не задерживаться.
Из других комнат стали приходить солдаты, и все спрашивали: «Что же делать?»
Наруто дотронулся до плеча Кадзи.
— Вот увидишь, Кадзи, все они к нам примкнут.
Кадзи решил уйти отсюда на рассвете. Кое-кто не хотел, но Кадзи настоял на своем. Так он неожиданно стал во главе двадцати пяти человек — к ним пристало еще более десятка солдат.
От Наруто Кадзи узнал о смерти Кагэямы. Привыкший воевать по уставу, Кагэяма дрался, верно, не от отчаянья, как Кадзи, не из бешеного желания остаться живым. Его смелость, скорее всего, была продиктована офицерской муштрой и бесчеловечностью. Воевал не он, а его профессия. В этом отношении, пожалуй, Кагэяма был идеальным офицером.
— Вы бы только посмотрели на него! — рассказывал Наруто. — Командир роты растерялся, его подкосило сразу, толку от него было мало, а Кагэяма стрелял и из винтовки и из пулемета. Я был рядом. Он сказал, что от винтовки нет проку, но потом улыбнулся и добавил: «Конечно, у Кадзи и винтовка свое бы сделала». Он был совершенно спокоен. Когда русские начали наступать, и исход стал ясным, он приказал нам отдать ему все гранаты. «Отступайте, я прикрою вас», — сказал он. Нас тогда еще человек десять оставалось…
Кадзи представил, как Кагэяма лежит в окопе, зажав гранату в руке, как подходят русские…
Иногда человек намеренно плюет на себя. Кадзи вспомнил, как потерял человеческий облик унтер- офицер Онодэра еще до того, как сойти с ума. У Кагэямы не было ни Митико, ни любви, ни иллюзии. Он не верил в свою страну, не верил в победу и дрался с таким азартом потому, что не верил и в жизнь. А Кадзи самозабвенно служил ей.
«Митико, Кагэяма погиб, — мысленно сказал Кадзи, — а я еще жив, надеюсь, что ты тоже. Я знаю одно — я иду к тебе, но если я узнаю, что тебя нет, я не смогу идти дальше. Я живу одной мечтой — увидеть тебя, и я тебя увижу. Только ты, когда увидишь меня, не пугайся. Не пугайся, как бы я ни изменился».
Откуда-то, будто из другого мира, до Кадзи донесся голос:
— Как же все-таки Америка и Россия поделят Японию? Острова, наверно, перейдут Америке, Маньчжурия — России. На том, видно, Трумэн со Сталиным и порешат.
— Тогда мы, выходит, станем врагами Японии?
— Дурень, так и дадут тебе жить в Маньчжурии!
— Советский Союз не возьмет Маньчжурию, — вставил Тангэ, — он вернет ее Китаю.
— Чан Кай-ши?
— Это неизвестно. Во всяком случае, китайцам. Конечно, пока Чан Кай-ши лижет зад американцам, вряд ли они ее отдадут…
— Что ж ты думаешь, Россия зря старалась? Так ни с чем и уберутся отсюда? И Японию не возьмут?
— Тоже неизвестно. Наши-то капиталисты не будут долго размышлять — они сразу продадут страну американцам. Может, и у нас будет такое же марионеточное правительство, как в Маньчжурии. А Россия за территорией не гонится. Им бы Китай красным сделать.
Кадзи, не участвовавший в разговоре, внезапно приподнялся:
— Что ж получается, Тангэ: сейчас вся Маньчжурия захвачена русскими; Чан Кай-ши, конечно, потребует предоставить ему суверенитет. Советы не смогут не пойти ему навстречу. Вот и выходит, что русские попусту старались.
— Китайские коммунисты постараются, — уверенно сказал Тангэ, — тут, брат, уже и до революции недолго.
— Значит, гражданская война… — Кадзи глубоко вздохнул.
Если с концом этой войны жизнь не войдет в берега, а понесется навстречу еще более сокрушительному шквалу, значит, Кадзи и ему подобные, блуждающие сейчас по маньчжурским дебрям, не
