Не замечая Кадзи, Окидзима схватил Вана за грудь и поднял с земли.
— Говори, не то убью! — Он с силой ткнул Вана кулаком в скулу. Вaн снова упал.
— Хватит, — сказал Кадзи, подойдя к Окидзиме.
Окидзима обернулся, взгляд его казался безумным. Вмешательство Кадзи только подлило масла в огонь. Окидзима ударил Суна ногой по голове. Потом он снова поднял Вана за ворот и снова свалил его одним ударом на землю.
— Говорят тебе, хватит! — крикнул Кадзи, изменившись в лице.
— А, это ты! Я уже переменил веру, — свирепо вращая белками, ответил Окидзима. — Одно время я было сдуру поверил, что ты дело делаешь.
— Значит, теперь не веришь?
— Да, не верю, — с ненавистью отрезал Окидзима. — Как раз те, кто тебя поддерживал, и улизнули. Восемнадцать человек вместе с Хуаном и Хоу! Восемнадцать, слышишь! Вот он, твой метод. Эта шваль смеется над нами! Неужели ты не понимаешь?
В Кадзи боролись два чувства. Ему тоже хотелось избить этих людей, как это сделал Окидзима, нет, еще крепче, так, чтобы даже Окидзима испугался. Но другая половина его я твердила ему, что так и должно было случиться, что все вполне закономерно. Ведь все его обещания оказались пустыми словами, и эти люди видят в нем всего лишь подручного ненавистных захватчиков, покорного представителя нации, недостойной доверия.
В отдалении от них стояла толпа спецрабочих. Они наблюдали за происходящим молча, с безразличным выражением. Но само их молчание красноречивее всяких слов говорило о их решимости не сдаваться. Кадзи это понял. Огромным усилием воли он преодолел минутное раздвоение.
— Значит, ты решил действовать по-другому? Устроил побоище!
— Да, так оно вернее, — сказал Окидзима, и его бледное лицо искривилось в гримасе. — Я им это дал ясно понять. И так будет теперь всегда. Пусть узнают, что их ждет, и перестанут нас дурачить. Кому непонятны слова, тем надо объяснять на кулаках. Ничего другого не остается. И ты мне лекции можешь не читать! Из-за этой дряни не ты, а я получил пощечину от жандарма!
— Никто не собирается читать тебе лекцию, — тихо, но твердо сказал Кадзи. — Если считаешь, что мой метод неверен, умой руки и уходи с этой работы. Тогда тебя жандармы не тронут.
Одно мгновение казалось, что Окидзима бросится на Кадзи, но он сдержался и молча вышел за ограду.
— Встань, — сказал Кадзи Ван Тин-ли.
Ван с трудом встал. На его лице не было живого места, и все же оно хранило выражение холодного презрения. Кадзи задохнулся от негодования.
— Сегодня я потерял последнюю надежду. Ты же сказал, что вы будете ждать! Или ты меня действительно считаешь болваном, которого можно дурачить? Теперь я не позволю себя обманывать. Я либо передам вас снова в военный лагерь, либо прижму так, что вам будет не до побегов. Я вас накажу. Бить я вас не буду, но накажу еще более жестоко. Если кто-нибудь еще убежит, всех остальных лишу пищи на три дня. Тогда среди вас найдется немало недовольных руководством господина доцента. Что мне выбрать, как ты думаешь? Правда, и то, и другое нельзя назвать гуманным, но что поделаешь! Ведь вы меня за человека не считаете.
Ван Тин-ли молчал. Молчал и Гао, подняв на Кадзи пылающее ненавистью лицо.
— Я уже объяснял вам, — продолжал Кадзи, — что мои усилия делаете бесплодными вы сами. Если за эти побеги жандармы расправятся со мной, больше всех от этого пострадаете вы. Как ты думаешь, какой японец займет мое место?
— Все японцы одинаковы! — прохрипел Гао.
— Что ж, постараюсь это оправдать. — Кадзи с трудом подавил желание ткнуть Гао ногой. — Вы с охотой работали на сушке фекалий; я это объясняю тем, что там вы работали не на войну. Я понимал вас и поэтому посылал туда. Но больше такой работы не будет. Теперь будете гнуть спины на руднике и увеличивать военное могущество враждебного вам государства. И работать вы будете еще больше. Свои прошлые обещания я все отменяю.
Кадзи пытался уловить хоть какое-нибудь изменение в выражении лица Вана, но ничего не заметил. И чувство отчаяния окончательно овладело им. Он потерял всякую надежду. Ничто не помогает, все бесполезно. Между людьми с совершенно противоположными интересами не может быть искренних отношений.
Выйдя из лагеря, Кадзи направился в трансформаторную. Дежурный-японец, увидев Кадзи, даже не пытался скрыть своего недовольства.
— У вас опять, говорят, сбежали? Но почему нас винят в этом побеге? Мы-то при чем? Сейчас из конторы на меня кричали по телефону: вы, мол, этот побег устроили. Это же черт знает что такое!
— Скажите, пожалуйста, Чао уже сменился? — спросил Кадзи, не обращая внимания на его слова.
— Должно быть, сменился, а может быть, еще и здесь. Тут один не вышел на работу, и Чао его, наверно, заменил. Погодите-ка, я посмотрю.
— Будьте добры, позовите его.
Японец вышел и тут же вернулся вместе с молодым китайцем.
— Это вы Чао?
— Да, — ответил китаец, нисколько не смутившись.
— Тебе же Чен говорил, что этого больше делать нельзя. Я его просил об этом.
Чао на мгновение отвел глаза в сторону.
— Он мне ничего не говорил.
— А ты, кажется, уже понял, о чем идет речь? — Кадзи подошел к Чао ближе. — Если в твое дежурство еще раз произойдет побег, я передам тебя жандармам. Без всяких разговоров. Понял?
— Позвольте, — сказал дежурный-японец, — нельзя же так сразу. Почему вы решили, что в этом замешан Чао?
На лице Кадзи появилась холодная усмешка.
— Что ж, если не Чао, тогда, значит, дежурный-японец. Правда, прямых доказательств нет. Но именно потому, что их нет, а побеги совершены при идентичных обстоятельствах, можно легко догадаться. Ведь рубильник, выключающий ток, находится здесь? Известно, что через проволоку не перелезть, если по ней пущен ток, а вот если ток выключить хоть на минуту, то преодолеть ее не так сложно. Значит, если ток выключает не Чао, то это делают дежурные японцы. Не может же кто-то посторонний тайком проникать сюда ночью и выключать ток! Или вы тут спите? Но ведь за это тоже по головке не погладят. Что вы на это скажете?
Кадзи посмотрел на Чао. Тот по-прежнему не проявлял ни малейшей растерянности. Он лишь немного побледнел.
— Я, Чао, не сыщик и не жандарм. Я не собираюсь сажать тебя под арест и испытывать твою стойкость, но подумай, чем это может кончиться.
С этими словами Кадзи повернулся и вышел. На дороге его нагнал дежурный-японец.
— Неужели это Чао натворил? — испуганно спросил он у Кадзи.
Кадзи молчал.
— Если так, это черт знает что такое. Ведь отвечать мне придется.
Кадзи продолжал молчать.
— Нельзя ли под каким-нибудь предлогом его уволить и замять дело?
— Я собирался это сделать и без вашего совета еще в прошлый раз. Но не сделал и, запомните, не потому, что не знал. А то, что случилось уже два раза, произошло по вашей вине. Так к порученному делу не относятся.
Дежурный опустил глаза и сказал:
— Послушайте, господин Кадзи, мне очень стыдно, но нельзя ли это дело решить как-нибудь неофициальным путем.
— Я и не собираюсь решать его официально, — холодно сказал Кадзи. — Вы печетесь о себе, а я о
