но только запуталась еще больше. А Сергей, не давая ей передышки, не давая вспоминать происшедшее, продолжал углубляться в словесные дебри. Словно умелый гипнотизер.
Они вышли на пустынный Средний проспект.
– Случай, случить, разлучить. – Сергей выговорил знакомые слова, акцентируя корень. – Случайность – это соединение в одной точке нескольких разных путей. Это целая система, можешь мне поверить. Вот падает человеку кирпич на голову – случайность. А ведь мало кто задумывается, что кирпич этот кто-то по собственной воле или по небрежности оставил на крыше, а человек хотел успеть на трамвай, но остановился подать нищему и не успел. Потом сел в другой трамвай, прошел мимо дома, а ему с крыши бац! – кирпич прямо на голову. Каждое действие в отдельности вполне объяснимо и мотивированно, а вот образуя систему, они складываются в случайность. В нечто с отчетливым налетом мистики.
– Переход количественных изменений в качественные, – вспомнила Анечка школьный курс диалектики.
– Снова ты вспомнила мудрого немецкого дедушку и снова все упростила, – усмехнулся Сергей. – А я вот все мучаюсь и пытаюсь понять законы. Я ведь не зря говорил тебе про трамваи. Вот представь, что в городе существует очень много вещей, задающих ритм. Не только трамваи, а огромное число очень сложных систем, начиная от часов и заканчивая четкой геометрией улиц. Сюда же входят ритмично работающие светофоры, метро, другой городской транспорт. Все это так или иначе вносит в жизнь каждого человека определенный порядок и, можно сказать, квантирует его действия. Все люди становятся частью единой упорядоченной системы, винтиками исполинского механизма под названием город. И механизм этот работает в некоем усредненном ритме. Что у нас тогда получается? А то, что под этот кирпич данный человек обязательно должен был попасть, потому что они с кирпичом – одна система. Они взаимодействовали с самого начала, как только кирпич и человек появились в одном городе.
– Жуткие вещи ты говоришь. – Анечка передернула плечами. – Фатализм какой-то. Но подожди, из твоей теории получается, что любую случайность можно просчитать, как движение планет по орбитам! Ведь если все в мире является частью единой системы…
– Думаешь, я не размышлял об этом? – Сергей на ходу сорвал листок с липы. – Придется учесть слишком много параметров. Не придумали еще такого компьютера. Поговаривают о создании квантовых вычислителей, вот если получится, тогда можно будет об этом подумать.
– Значит, теоретически это возможно? – Анечка ускорила шаг.
– Боюсь, что да.
– Боишься? – удивилась она.
– Да. Если кто-то сможет учесть все параметры и просчитать результат, то незначительное изменение в нужном месте и в нужное время вызовет запрограммированную случайность.
– Кирпич на голову?
– Или рухнувшее ограждение крыши, – не глядя на Анечку, закончил Сергей.
– Так, значит, ты все же считаешь такое возможным?
– Да. Мне кажется, что сила, не дающая мне докопаться до сути, вовсе не стихийная, как было в романе Стругацких. К сожалению, доказать я этого не могу. Это можно только почувствовать.
Они миновали мост Лейтенанта Шмидта.
– И кто, по-твоему, управляет случайностями? – поинтересовалась Анечка. – Слушай, вообще-то жутковатая картинка выходит. Тайная организация, защищающая свои секреты таким необычным способом. И мы лишь фигурки на шахматной доске города.
«Бред, – успокоила она себя. – Если бы подобная организация существовала в действительности, Институт бы давно наступал ей на пятки».
– Картина действительно жутковатая, – вздохнул Сергей. – Но действительность может оказаться еще страшнее.
Они молча пересекли широкую улицу. До дома оставалось совсем немного, когда Анечка вдруг обратила внимание на почти полное отсутствие звуков.
– Приближается час быка, – пояснил Сергей. – Два часа ночи. В это время всегда сгущается тишина.
– Все равно странно. – Она пожала плечами. – Правда, похоже, будто город накрыли невидимым колпаком, под который ничего не может проникнуть?
– Наверное, даже не город.
– А что?
– Нас.
По улицам действительно разлилась невообразимая тишина: не звенели трамваи, не шуршали деревья, и машины не проезжали, словно нарочно. Воздух замер в удушливой неподвижности. Анечка потерла руки, разгоняя набежавшую волну мурашек.
– Неприятно до ужаса, – тихо сказала она.
Прозвучало гораздо громче, чем хотелось бы.
– Как в переходе на площади Труда, – добавила она еще тише.
Сергей настороженно огляделся. Дома вдоль дороги насупились серыми стенами, стало еще тише – звук шагов разносился, как в огромном пустом павильоне. Асфальт под ногами заставлял шаги звучать очень громко, как у актеров на сцене.
Сергей потянул Анечку за угол, и они сразу увидели разлитую воду – огромная лужа на дороге отражала светлеющие небеса. Оранжевая автоцистерна поливальной машины неуклюже накренилась, уткнувшись задом в покосившийся столб. Струя воды еще выплескивалась из пробитой бочки. Водителя в кабине не было, но желтый указатель поворота продолжал размеренно мигать.
