– Как раз наоборот, – вздохнул Шугарон. – Она здесь. Боюсь, как бы Теоден не наделал глупостей. Вот она, его любовь, – серкешианец вытянул руку и показал на группу людей, стоящих у стены, немного дальше того места, где находился Саурон.
Я взглянул в указанном направлении. Там стояла… Азелика! Азелика Афоненко, с которой я захватывал «Йарьенэто». А рядом с нею был Виталий Николаев. Вот так встреча!
– Шугарон, подождите меня здесь, – сказал я и направился к Азелике.
Во время короткого пути мне бросилось в глаза то, что девушка одета, как и я, в зимнее десантное обмундирование, а не в серкешианский комбинезон.
– Приветствую доблестных агентов ФСБ! – сказал я, подойдя к Виталию и Азелике.
– Товарищ маршал! – в один голос воскликнули бойцы. – Как вы тут оказались?
– Может, лучше скажете, что рады меня видеть? – с улыбкой спросил я. – Или уже не рады?
– Да рады, конечно, – улыбнулась Азелика. – Просто немного удивительно видеть вас здесь.
– Мне тоже. Но я дал обещание одному человеку. Кстати, он твой знакомый.
– Кто это?
– Теоден Саурон.
– Тео?! – на лице Азелики отразилось смятение чувств. – Он тоже здесь?
– Да. Ему пришла пора пройти Посвящение, и я буду ручаться за него перед Советом.
Виталий и Азелика переглянулись. Девушка вмиг помрачнела.
– А вы знаете наши традиции?
– Конкретно какие?
– О том, что он теперь может предложить девушке дружбу и любовь?
– Да, конечно, знаю.
– А знаете, что он влюблен в меня?
– Да. Правда узнал об этом совсем недавно.
– Не важно. Так вот, я боюсь, что он предложит дружбу и любовь мне.
– Ну откажешь ему, и все… – сказал я и тут же осекся.
До меня дошло, что имела в виду Азелика. Я на секунду прикрыл рукой глаза и попытался придумать, что теперь делать. Но в голову ничего не лезло. Открыв глаза, я увидел удивленное лицо Виталия.
– В чем дело? – задал вопрос боец.
– Азелика, ты ему не рассказала об этом?
– Нет, – девушка опустила глаза. – Мне как-то даже не пришло в голову.
– Понимаешь ли, Виталий, – медленно проговорил я. – Как правило, молодые серкешианцы и серкешианки предлагают дружбу и любовь тем, с кем это заранее оговорено. И поэтому они получают положительный ответ. Но в случае отказа они должны вступить в схватку с тем, кто им отказал. Такова традиция.
– И что же теперь делать? – спросил Виталий.
– Будем надеяться на благоразумие Тео, – сказала Азелика. – Он знает, что я ему откажу.
– Саурон ослеплен любовью, и я не виню его за это. Он может совершить очень опрометчивые поступки, – я посмотрел на Азелику. – А что тут делаешь ты?
– Я вообще-то в Совете, – ответила девушка.
– Может, тогда не давать ему звание воина?
– Да вы что, товарищ маршал! Во-первых, весь Совет, а не одна я, решает эти вопросы. А во-вторых, свидетельство такого доблестного воина, как вы, уже автоматически дает Тео звание воина.
– Значит, выхода нет? – спросил я. – Может, тогда мне не говорить, что он доблестно сражался?
– Тоже не выход. Для серкешианцев, как и для русских, честь выше жизни. И если вы пообещали сказать это, то обязаны выполнить обещание. В противном случае он должен будет сразиться с вами. А вы его точно убьете. Пусть у него хоть останется шанс…
– Останется шанс, – передразнил Азелику Виталий. – Если я правильно понимаю, когда вы вступите в бой, то живым выйдет только один!
– Правильно понимаешь, – сказала девушка. – Ладно, мне пора, – она махнула рукой в сторону ложи Совета, куда уже поднялось несколько серкешианцев. – Присмотрите за Виталием.
Азелика спешно направилась к ложе. Мы остались стоять.
– Начнем церемонию! – под сводами зала звучно разнесся голос Главы Совета.
Я оставил Виталия одного и подошел к Саурону.
– Пойдем.
По традиции все те, кому предстояло пройти посвящение, становились в тридцати метрах от стены зала, перед Советом. Они выстраивались таким образом, чтобы между ними было расстояние как минимум в один
