Огромным усилием воли я заставил себя встать, откинул забрало шлема и щелкнул переключателем рации:
– Всем. Говорит Шолохов, – я остановился и посмотрел на Ольгу. Она кивнула. – Мы победили!
Было понятно, что творилось с Кочетовой, Сойкиным, Травкиным и остальными, кто услышал это сообщение. Но у меня не было радости. Ощущалась только дикая усталость.
– Пошли! – Ольга махнула в сторону машины с эмблемой отдела специальных экономических операций, где она работала.
Рядом я увидел еще несколько единиц транспорта, – кроме медицинской машины и автобуса федерального телеканала, стояли армейские «Лани» с эмблемами различных родов войск – от космопехоты до космических военно-морских сил. Около стоянки располагалась трибуна, откуда представители этих войск и другие приглашенные наблюдали за происходящим. Все остальные находились за плотным кольцом оцепления. Кроме того, на трибуне были размещены несколько больших мониторов, на которых демонстрировались виды с камер, установленных по всему пути нашего движения.
Я увидел, что ко мне спешат медики, и попытался сделать шаг им навстречу, но без сил упал на землю.
– Ладно, посидим, я никуда не тороплюсь, – Ольга присела рядом. – Поздравляю, твоя мечта сбылась. Краповый берет теперь твой по праву.
– Спасибо, – устало ответил я.
Лицо освежал легкий дождь. Я сидел, и в голове было пусто. Мы победили. Мне удалось привести к победе одиннадцать человек, которые верили мне и ради меня тоже совершили невозможное.
Подбежали медики. Кто-то раскрыл носилки со встроенными антигравами.
– Ребята, я пойду сам. Не надо этого, – я во второй раз встал на ноги, и у меня хватило сил не упасть. – Лучше помогите бойцам.
Я снял шлем и бросил его на землю. Только сейчас мне стало ясно, КАК я устал. Мышцы горели от перенапряжения. Волнами накатывала боль от раненой ноги, разрезанной ладони и разбитой ключицы. Во рту ощущался соленый привкус крови из прокушенной губы. В ушах стоял легкий звон после того, как мне врезали прикладом по голове. В довершение всего дождь переходил в ливень, и холодные крупные капли падали на мое разгоряченное лицо.
– Пошли, – повторила Ольга свое приглашение, и я побрел вслед за ней.
Глава 11
Новое задание
Я полулежал на койке в одной из кают президентского корабля, специально присланного за нами. Напротив меня в кресле сидела Ольга, а рядом суетились два врача, дезинфицируя и заливая восполнителем мои раны.
– Зачем ты прилетела? Хотела лично посмотреть на мой триумф? Или на поражение? – я полузакрыл глаза и улыбнулся.
– Твоя мечта сбылась. Я хотела посмотреть на человека, у которого исполняется давняя и самая заветная мечта. – Ольга чуть-чуть отпила из бокала, который держала в руке.
– А у тебя разве никогда не исполнялась твоя заветная мечта?
Надо сказать, что почти каждый наш разговор с Ольгой сводился к рассуждениям о жизни. Это происходило из-за того, что мы так долго знали друг друга, а может быть, просто потому, что мы долго жили и многое повидали – я особенно не задумывался. Да и был ли в этом какой-то смысл?
– Нет, не исполнялась.
Медики вышли, оставив нас одних. Я вдруг увидел себя в зеркале, висевшем на стене. Форма была разорвана и залита кровью, на лице несколько ссадин. В общем, мне нужно было вымыться и переодеться, перед тем как присутствовать на вручении краповых беретов в Генштабе. Я уже собирался встать, как за дверью послышалась какая-то возня.
– Нет! – можно было различить голос Авдеева, который был прислан Президентом, чтобы забрать нас. – К маршалу сейчас…
Вдруг его реплика была прервана мощным ударом и воплем Казачка:
– Да пошел ты!
Дверь отъехала в сторону, и я увидел стоящих на пороге Сойкина, Кирьякову и Казачка.
– Командир! – воскликнул Сойкин. – Что за дела? Куда мы вообще летим?
– А вам что, не сказали? – я с усилием встал и, отодвинув панель стены, налил из встроенного крана стакан кваса.
– Нет! – почти с детской обидой ответил Сойкин. – Эта штабная морда, – боец отошел в сторону, и я увидел, что Кирьякова и Казачок крепко зажали с боков Авдеева, – говорит, что это секретно. И к вам не пускал!
– Отпустите его! – махнул я бойцам и отхлебнул квас. Он был холодный и вкусный.
Авдеева отпустили.
– Что за секретность? – я вновь плюхнулся на койку.
– Президент приказал никому не говорить! – гвардеец осторожно, но быстро шагнул в комнату, подальше от Казачка.
