ваш ли мальчишка разделался с проезжим человеком.
— Безбородый мальчишка с воином? — не унимался Бранр, искоса глянув, на понуро привалившегося к своему коню Скагги. — Может, расскажешь, что знаешь?
— Почему бы не рассказать. Путников на этой дороге немного, торговые караваны идут к Рьявенкрику той дорогой, что лежит южнее, там Рив не столь бурная и хутора встречаются чаще. А с тех пор как сожгли усадьбу целителя, так и вообще едва три-четыре гривны в неделю наскребаю. Но всех помню, на память пока не жалуюсь. Так вот, перевез я одного человека, был он пешим, но при оружии, и кошель у пояса болтался явно тугой. Поболтал со мной, вису добрую сказал и пошел себе дальше. Не успело солнце подняться к зениту, появился этот ваш малец, назвался вроде бы Скатти, верно?
— Скагги из рода Хьялти, — хмуро поправил его Скагги, — воспитанник целителя Тровина.
— Ах вот оно что, — протянул несколько опешивший паромщик. — Тогда, быть может, это меняет дело. Так вот, под вечер проезжали тут рьявенкрикские купцы, я еще спросил, не встретили ли они кого. Оказывается, нет, дорога пуста. Ни путников, ни следов кострища или схватки — ничего.
— Твой добрый человек меня и ограбил, — с трудом выдавил Скагги. — Ладно бы конь да сума, но он отобрал у меня дощечку Тровина! — Скагги все больше горячился. — Это последняя воля умирающего скальда! Я… я…
— Так это ее ты должен был мне передать? — впервые проявил интерес к разговору Грим.
— Да, — понурился парнишка.
— Сможешь найти место, откуда ты упал в Рив? — не дожидаясь ответа, Грим обрушился на перевозчика: — Так ты перевезешь нас или нет? — и потянулся за спину за секирой.
— Конечно, он нас перевезет, — веско сказал Бранр, опуская тяжелую руку на плечо Грима.
То место на высоком каменистом берегу, где деревья расступались, образуя небольшую прогалину, узким клином раздвинувшую подлесок, Скагги разыскал без труда. Упомянутые перевозчиком купцы не приметили ее просто потому, что от дороги прогалину скрывал невысокий, но густой кустарник. Скагги отчаянно не терпелось подробно описать, как было дело, где он получил удар ножом, где они с чернобородым катались по влажной земле, и откуда, когда песок и галька поползли у них под ногами, оба обрушились в казавшуюся сейчас вполне безобидной реку, но лица трех его спутников были задумчивы и сосредоточенны. Грим и Бранр спешились, чтобы обойти прогалину, внимательно оглядывая каждый кустик травы, но нашли лишь место старого кострища, причем Скагги не мог в точности сказать, то ли оно самое.
— Когда ты в последний раз видел дощечку, она была у него в руках? неожиданно спросил оставшийся в седле Глам.
— Да. Это было, когда я потянулся за ножом, — до меча мне было не достать, понимаешь? — он как раз наклонился к огню, чтобы разглядеть ее получше.
— Что, настолько было темно или он намеревался бросить ее в огонь?
— Смеркалось, и на мой взгляд, он вовсе не собирался ее жечь. Он еще насмехался надо мной, что раз у него есть дощечка, я ему больше не нужен.
— А что ты еще о нем помнишь? — внезапно поинтересовался подошедший сзади Грим.
Голос его звучал насмешливо, но без злобы, и с самой перебранки с паромщиком в глазах его то и дело вспыхивали лукавые шальные искорки.
— Росту примерно с тебя будет, черная борода, неказистый плащ, золотые наручи… — принялся перечислять Скагги, впервые не сжавшись под испытующим взглядом берсерка. — Меч короче твоего, но ножны дорогие, с серебряной насечкой. На поясе, — он неожиданно смешался, — не помню.
— Не помнишь, значит, не важно, — весело отозвался Грим и неожиданно почему-то подмигнул.
— Нет, еще одно, — встрепенулся Скагги, когда Грим уже собирался сесть в седло, — на поясе у него кроме ножа висело точило. И еще… — перед ним вдруг как живое предстало безжалостно ухмыляющееся лицо, вот губы раздвинулись, ухмылка превратилась в оскал. Что-то не так было в этом лице, понять бы только что именно. — Глаз у него был странный… — к своему удивлению выпалил он.
— Постой, постой, что значит «глаз странный»? — опередил Грима Бранр.
— Ну, он то ли не открывался, то ли не закрывался. — Скагги помешкал, подыскивая нужные слова. — А может, его вообще там не было…
Скагги окончательно запутался и нерешительно обвел глазами скальдов, те же мгновенно посерьезнели, переглянулись, как будто всех их посетила одна и та же догадка, и каждый пытался ее опровергнуть, отказываясь признавать, что такое возможно.
Бранр, желая, вероятно, оттянуть время, поднял руку и, раскрыв ладонь, без слов показал им кусочек полусгнившего дерева, на котором можно было все же разглядеть вырезанный кем-то значок.
— Это может быть кусок от дощечки Тровина? — сурово спросил он у Скагги, который, взяв щепку, задумчиво повертел ее в руках.
— Возможно, чернобородый выронил в драке дощечку, и она разломалась, ответил он, кладя щепку назад на ладонь Бранра знаком вверх.
— Ты знаешь, что это?
— Руна Ансуз. Руна Одина.
— Одноглазый чернобородый путник с секирой у пояса, знавший, что именно ты везешь, и поджидавший тебя на переправе, — подытожил их размышления Бранр.
— Бельверк, — откликнулся эхом Грим и с непонятным интересом поглядел на Скагги.
Глам Хромая Секира уж и вовсе смотрел на него с неподдельным изумлением:
— Если это и вправду был он, то как вообще тебе удалось остаться в живых?
V
С самого утра далеко впереди начала расти громадная серая масса, понемногу заполняя собой горизонт. Вот ее разглядел уже и подслеповатый Глам. Горе-скальд, он же Глам Хромая Секира, но лишь невесело покачал головой в ответ на удивленные возгласы Скагги, Грим же и Бранр Хамарскальд ехали в мрачном молчании.
Рьявенкрик был древним. Десятки поколений назад его воздвигли ходившие походами в Северные земли венделы, но поставили они здесь не просто укрепленный лагерь, а невиданный град-крепость, обнесенный мощными стенами.
— Годы канули как песок, следом канули венделы, — бормотал себе под нос Глам, — гордые свей не взяли сей град…
— Такой шел от камня смрад, — не удержался Грим, Бранр одобрительно хохотнул.
Скагги едва-едва успел прикусить язык, как Горе-скальд огрызнулся:
— Молод еще, старших прерывать, — однако замолк.
Скагги не мог оторвать глаз от надвигающейся серой громадины, с отрочества его завораживали
