Лето 1943 года, Западный фронт, под Смоленском. Офицерам всем не более двадцати. Слева направо: Костя (фамилию не помню), Анатолий Козявкин, Иван Скоропуд, Борис Горбачевский
5 июля полки внезапно предупредили: не исключен «сюрприз» от соседей. Все — от комдива до последнего солдата — три или четыре дня (точно не помню) находились в траншеях в боевой готовности. За нами расположился хорошо оснащенный, в том числе и реактивными минометами, артиллерийский полк. В ротах появилось больше ручных пулеметов и автоматов. Прибыла танковая бригада. Противник изредка обстреливал наш передний край — вероятно, как и мы, находился в напряжении.
Вскоре был дан отбой, и, как молния, пронеслась весть о грандиозном сражении на Курско-Орловской дуге. Началось оно 5 июля и продолжалось несколько дней. Стало понятно, чем было вызвано предупреждение о «сюрпризе».
Успех на Курской дуге вызвал общую радость.
— Теперь-то, — говорили солдаты, — им капут!
— Это точно, пора готовить катафалки…
Увы, до полной победы и похорон немецкой армии было еще почти два долгих кровавых года войны.
Утром 7 августа артиллерийская канонада известила о начале наступления на Смоленский плацдарм трех фронтов — Калининского, Западного и Прибалтийского.
После полуторачасовой артиллерийской подготовки развернулась битва за Смоленск. Рота за ротой поднимались в атаку. С первых же боев сражение приняло ожесточенный характер. Несмотря на контратаки противника и превосходство в воздухе, преодолевая сильный заградительный огонь пулеметов, наши части врывались в траншеи неприятеля — прогрызали вражескую оборону.
В ночь на 8 августа комдив Полевик вводит в прорыв свежие силы, поддержанные артиллерийским огнем.
8 августа, утро. Первый батальон 673-го полка достигает Шишловской рощи и деревни Рыбки. Артиллерийские и минометные батареи переносят огонь на второй и третий рубежи обороны противника.
8 августа, день и вечер. После массированной артподготовки батальоны совершают бросок ко второй линии траншей врага. Немцы усиливают сопротивление. Завязывается тяжелый бой, схватки идут за каждый клочок земли.
9 августа, утро и день. Противник подтягивает в район прорыва резервы и несколькими энергичными контратаками отбрасывает полк к первой траншее. С обеих сторон растет число убитых и раненых.
673-й и 653-й полки с трудом удерживают захваченную территорию. Продвижение застопорилось. Немецкие штурмовые группы, активно поддержанные авиацией, сумели вклиниться в расположение дивизии. Ситуация стала критической. В этот момент совершает подвиг сержант Василий Рагулин: развернув самодельный флаг, с криком: «За Родину! Ура-а!» — он увлекает в контратаку залегших бойцов. Немцы на несколько мгновений растерялись. Отход батальонов был остановлен.
Вот как описан этот переломный момент сражения в дивизионной газете: «Он (В. Рагулин. —
Однако командование приходит к выводу: опасность срыва операции не исчезла, необходима передислокация. Дана команда на общий отход. Особенно настораживали активные действия немецкой авиации.
9 августа, вечер. 673-й полк вновь захватывает Шишловскую рощу и деревню Кудиново, а также Рыбки. Не теряя темпа наступления, форсируем реку Видосу.
10 августа. При поддержке танков и авиации противник вновь и вновь контратакует. Сражение становится все более жарким. Обе стороны несут значительные потери. Солдаты проявляют беспримерное упорство и мужество, в некоторых батальонах осталось 20–30 человек. Вся полковая артиллерия выдвинута на прямую наводку. Подбито и сожжено много танков. Наконец, не выдержав натиска, противник отступает.
11, 12, 13 августа. 673-й полк продолжает преследование, хотя людей в строю остается все меньше.
К исходу 14 августа освобождены Спас-Деменск и сотни деревень. Дивизию выводят во второй эшелон. В полосу наступления вступает 251-я стрелковая дивизия.
За период наступления нашу дивизию четырежды выводили во второй эшелон, что свидетельствует о жестокости боев и серьезности потерь.
Приехал комдив Полевик. Обычно суровый, малоразговорчивый, в этот раз он открыто проявил свое восхищение мужеством людей, благодарил солдат за упорство и храбрость.
— Где твой герой, — спросил у Груздева, — тот, что поднял солдат в контратаку?
Груздев представил комдиву Рагулина. Комдив подошел к Василию:
— Спасибо, сержант, хорошо воюешь! — Обнял, расцеловал и прикрепил к гимнастерке орден Красной Звезды.
Это была первая награда сержанта.
Через неделю дивизию вновь перебросили на передний край. Мы продолжали теснить врага. Немцы отступали, сдавая один за другим свои рубежи.
В середине сентября, после небольшой передышки и перегруппировки, наступление было продолжено. В прорванную оборону плацдарма устремились наши войска, были взяты Духовщина и Ярцево. До Смоленска оставалось — рукой подать.
Примерно в двадцати километрах от Смоленска командование фронта вывело 220-ю дивизию из состава 30-й армии, переподчинив ее 62-й армии, которой предстояло обойти Смоленск с юга. Мы вступили в город Красный. Вскоре под ударами 62-й армии пал еще один город — Дорогобуж. Когда-то Кутузов дал здесь бой отступавшим французам.
На площади в центре Дорогобужа немцы устроили кладбище. Мы увидели множество солдатских могил с березовыми крестами и надетыми на них касками. Проходя мимо, солдаты яростно сбрасывали каски, сбивали кресты на землю.
25 сентября 1943 года был освобожден Смоленск. В тот же день был занят еще один старинный русский город — Рославль.
Во время прорыва обороны Смоленского плацдарма погибли два батальонных комсорга, два лейтенанта — Борис Фломбойм и Иван Скоропуд.
Борис Фломбойм пришел в дивизию под Ржевом. Невысокий, серые добрые глаза под начисто выгоревшими бровями, лицо еще покрыто нежным золотистым пушком. Поначалу он показался мне мальчишкой, случайно попавшим на фронт, его досрочно выпустили из военно-политического училища. Но первое впечатление быстро рассеялось. Больше всего меня привлекали в Борисе его дружелюбие и необыкновенная отвага.
Чудом уцелев в ржевских боях, он пал под Селижаровом, неподалеку от Ярцева, сраженный немецким автоматчиком. Произошло это, как мне рассказали, в момент, когда комсорг, увлекая за собой бойцов, прыгнул с бруствера в траншею противника.
Свердловчанин, он вырос в семье потомственных фармацевтов. Его дед, отец, мать долгие годы изо дня вдень смешивали целебные порошки, колдовали над бутылочками с лекарствами — словом, были истинными аптекарями. Власть платила им копейки, но династия фармацевтов Фломбоймов была известна многим, горожане ценили их труд, знали: в трудный час они помогут.
