пошла.
- Эй! Хоть бы спасибо сказала! - раздалось за моей спиной.
А я ничего сказать еще не могу. Иду и думаю: «Он же меня по имени первый раз назвал. А то все «Плетнева» да «Плетниха». И варежки отдал! Что же это такое будет?!»
Зато Лешку Тоня похвалила:
- Вот так Леша - молодец!
А Лешка и не спорит.
- Конечно, - говорит, - не хуже других, а ишо и получче!
- Каких других, Леш?
- Ну, там… Всяких! - Очень понятно объяснил.
Тоня засмеялась, но и он тоже. Шутка, мол, это такая. Однако будто с натугой смеялся Лешка. Будто не очень ему весело.
А когда мы поравнялись с нашим двором, Никонов опять меня окликнул:
- Дашка!
Мы с Зульфией остановились.
- Приходите на карусель… к вечеру.
Но я совсем еще не была готова к таким переменам в Лешке. Не могла ему так сразу поверить, хоть и жалела его после всех последних событий. А дружелюбия его не ожидала никак.
- Нет, - сказала я. - Не придем, спасибо.
- Нну, как знаете…- протянул медленно Лешка.
И я постаралась как-то оправдаться, сказала, что дела есть.
И, придумывая, что у меня за дела, - и Зульфия ведь глянула удивленно: она-то знала все мои дела, - я посмотрела вдаль, за Лешкину спину, вокруг и на небо, слепящее синим расплавленным светом, и остановила взгляд на нашей крыше с таким могучим вихревым загибом снежного козырька, что удивительно было, как еще он держался. И меня осенило!
- Да, видишь, день какой стоит. Того гляди, закапает. А тетя Еня все горюет, как бы крышу почистить. Таять начнет, тёс сразу набухнет, старый уж. Мы сегодня снег должны скинуть с крыши.
Зульфия слушала меня с большим вниманием. Правда, разговор такой был когда-то: если не давать тёсу под тающим снегом киснуть, он долго держится, не гниет. А Лешка вдруг обрадовался:
- Я к вам приду! Чё вы, одне-то девчата! До конька не доползете! - И захохотал обидно. Стал похож на себя всегдашнего.
- Не бойся, доползем получше тебя! - сказали мы с Зульфией в один голос.
- Так приду после обеда, ближе к вечеру!
Тетя Еня нас похвалила за намерение почистить крышу.
- Самую-то толщу скинем, так остальные снегопады не страшны будут! Они полегче.
Оказывается, как весело чистить крышу! В проулочке между нашей и косинской избой снегу почти вровень с венцом избы. Когда мы соскребли снег с полкрыши - а тёс выходил из-под снега скользким, промороженным и присыпанным льдистой мельчайшей крупкой, - то стали съезжать с крыши на снежных пластах; Зульфия станет или сядет на край снегового одеяла, а я широкой деревянной лопатой обколю квадрат вокруг нее и сверху подтолкну, подсажу пласт, как хлеб в печь - понеслась подружка в снежном вихре вниз, в пухлый сугроб! Над местом ее падения вспыхивала искристая радуга - такая мелкая, морозная снежная пыль взлетала!
А потом Зульфия меня снаряжала вниз на снежной сковородке. В сугробе угрязали по подмышки; удерживались, раскидывая руки в стороны, а то бы, может, и с головкой было.
Мы сбросили снег уже со всего ската, а Лешка все не шел. Поговорил, и на том спасибо!
Вдруг раздался его свист. Мы как раз стояли верхом на коньке: одна нога здесь, другая - там. Видим, Лешка на санях куда-то направился. Попридержал свою лохматенькую лошадку, кричит:
- Погодите меня! Я только соломы на двор привезу! Я скоро! Матери вон лошадь дали!
Что ж тут делать! Мы знаем, что заполучить лошадь на двор для какой хозяйственной нужды - случай не частый. Прокричали Лешке:
- Не торопись! Мы сами!
И я поняла, как сильно ждала я Лешку, а он, видно, не спешил ко мне.
Скидывать снег с дворового ската крыши оказалось не так просто. Двор-то был расчищен, падать высоко и жестко. Тетя Еня велела подождать, пока она к нам заберется. Она захватила с собой вожжи. Обвязала вокруг пояса меня вожжами и, укрепившись за коньком, страховала меня, как альпиниста. Зульфия, конечно, не могла от меня отстать. Пока я работала, прыгала надо мной и кричала:
- Оставь половину! Не меньше!
Но даже это альпинистское приключение показалось мне теперь скучноватым. Теперь, когда я знала, что, конечно, мы все успеем еще до Лешкиного возвращения с соломой.
Я поклялась себе, что никто на свете не узнает об этой моей недопустимой слабости. Тем более сам Лешка.
Уже поздно вечером - лампы зажгли - услышали мы разбойный свист за окном: Никонов давал знать, что возвращается. Ждали бы мы его!
Я насмешничала и смеялась вместе с Зульфией, но свист отозвался в сердце, оставил там какое-то тихое дрожание. Бедный Лешка! Видно, намучился с соломой: на конном не оказалось или не дали, послали самого в поле, к ометам. Вот и поздно. Выйти бы сейчас к Лешке, пойти вместе с ним за возом… Мы бы разговаривали, а перед глазами покачивалась бы соломенная путаница… А под ногами на твердой дороге похрустывали бы только комочки снега…
Но было это так же несбыточно, как подержать под уздцы коня рыцаря Айвенго…
- Ишь кавалер-то! Все посвистывает! - сказала тетя Еня. - Чего ж не бежите?
- Еще бы мы к нему бегали! - так сказали мы с Зульфией.
Грусть-тоска
Почему так несправедливо получается? Когда Лешка звал нас на карусель, я не могла пойти. А когда я уже настроилась и поверила, когда я поняла, что самой мне нужен Лешка и его внимание, то он вдруг непонятно начинает себя вести, сам отдаляется.
На другой день после чистки крыши был Никонов тих и скромен. На нас с Зульфией - никакого внимания. Будто это и не он подавал мне варежки, звал на карусель и хотел прийти с крышей подсобить. Обиделся, что ли, на нас? Да за что же? На свист его мы, что ли, должны были выбегать, в самом-то деле? Дуется, ну и пусть, сердилась я. А все-таки чувствовала вину перед Никоновым. И потому еще сильнее сердилась и на него, и на себя и старалась веселиться изо всех сил. И назло же себе стала в перемену громко спрашивать:
- Девчонки! А кто у нас в эти дни дежурит? Что-то не слышно никаких историй!
И вдруг узнаю, что никто после нас не дежурил, что Силантия Михайловича послали в район на курсы.
- Ну и врете! - презрительно, как ее сестра, скривив пухлые губки, бросила Верка. - Курсы у них бывают только в каникулы.
Видно, Верка что-то знает про военрука.
- Вер, а знаешь, так чё не скажешь? - миролюбиво попросила Тоня.
- Ничего я не знаю! Знаю только по нашей Анастасии: их, учителей, по каникулам всегда собирают. Вот и все. Ну ладно, поглядим. У нас воендело завтра? Завтра и узнаем: либо будет, либо объяснят, что и как.
Я даже про Лешку позабыла думать. Подтолкнула локтем Зульфию, переглянулись мы с ней: не из-за нас ли, мол, сняли дежурства… Не из-за нас ли военрука в район вызвали…
