— Еще разок, вот так. — Мак успела трижды щелкнуть затвором прежде, чем их улыбки снова стали натянутыми. — Отлично. Я представлю вам несколько вариантов к…
— А нельзя ли взглянуть сейчас? Это ведь цифровая камера? — весьма требовательно спросила Элизабет. — Хотелось бы получить общее представление.
— Пожалуйста.
Мак подошла к компьютеру, подключила к нему камеру.
— Это всего лишь наброски, но главное вы увидите.
Элизабет напряженно всматривалась в сменяющие друг друга фотографии на экране.
— Да. Хорошие. Вот… вот эта.
Мак остановила слайд-шоу.
— Эта?
— Да. Именно такую я себе и представляла. Очень хорошая. Мы на ней оба отлично выглядим. И мне нравится ракурс. Да, думаю, эта.
— Я отмечу ее, но посмотрите и остальные, чтобы убедиться окончательно.
Мак снова запустила слайд-шоу.
— Да, действительно очень хорошие. Очень хорошие. Думаю, та, что я выбрала… — На экране появился снимок с объятиями. — Ой! Какая прелесть. Изумительно, правда?
— Моей маме понравится та, что ты выбрала сначала, — чопорно сказал Чарлз, поглаживая плечи невесты.
— Да, конечно. Ту мы закажем для твоей мамы. В рамке… — Элизабет перевела взгляд на Мак. — Вы были правы, а я ошибалась. Я хочу последнюю. Она потрясающая. Напомните мне о ней в сентябре, если я начну поучать вас.
— Не сомневайтесь. Я тоже ошибалась. Думаю, в конце концов, я получу удовольствие от работы с вами.
Элизабет поняла шутку не сразу, а, поняв, рассмеялась.
Мак отправила довольных клиентов к Паркер. Пожалуй, подруга перед ней в долгу. Удалось — пусть ненадолго — расшевелить их, сделать более восприимчивыми к новым идеям и предложениям.
А теперь пора разделаться со старым заказом: распределить выбранные отпечатки по альбомам для новобрачных, для МН, для МЖ. Разложить фотографии, заказанные родственниками и друзьями.
Когда все было готово, Мак решила — перед доставкой результатов своего труда и себя лично в главный дом — перекусить остатками макаронного салата. Она честно заработала свой ленч.
Мак приткнулась к раковине, пожевала немного, глядя на безмятежный зимний пейзаж за окном, запивая салат диетической кока-колой.
Вдруг в оконное стекло прямо перед ее лицом со звоном врезался красный пушистый снаряд — кардинал. Рука Мак дернулась, кока-кола выплеснулась из стакана на блузку.
Дрожа от пережитого шока, Мак проводила взглядом глупую птаху, опустила глаза на забрызганную блузку.
— Черт побери.
Мак сдернула блузку, швырнула ее на крышку стиральной машины в кухонной кладовке и, оставшись в черных брюках и бюстгальтере, принялась вытирать столешницу. Затрезвонил телефон. Мак раздраженно схватила трубку и, поскольку на экране высветился телефон Паркер, не стала сдерживаться.
— Какого черта?
— Пэтти Бейкер пришла за своими альбомами.
— И, между прочим, на двадцать минут раньше назначенного времени. Мы — я и ее альбомы — явимся вовремя. Займи ее чем-нибудь. — Мак направилась в студию. — И отстань от меня.
Мак нажала кнопку отбоя, повернулась… и уставилась на мужчину, неизвестно как оказавшегося в ее студии.
Его глаза чуть не выскочили из орбит, он покраснел, сдавленно прохрипел: «О, боже», резко развернулся и… бумц! — с грохотом врезался в дверной косяк.
— Господи! Вы не ушиблись? — Мак бросила телефон на стол и кинулась к пошатывающемуся незваному гостю.
— Нет. Все нормально. Простите.
— У вас кровь. Вы же разбили голову. Наверное, вам следует присесть.
— Возможно. — Его глаза затуманились, слегка расфокусировались, и он соскользнул по стене на пол.
Мак наклонилась, откинула с его лба темно-каштановые волосы, коснулась кончиками пальцев стремительно набухающей внушительной шишки.
— Царапина. Швы не понадобятся. Хотя расшиблись вы здорово. Грохнуло так, будто вы треснули по двери молотком, а не головой. Может, приложим лед, а потом…
— Что? Хм, кажется, вы не поняли… Я только хотел узнать…
Он опустил глаза. Мак проследила за его взглядом. Увлекшись оказанием неотложной помощи, она и не заметила, что ее едва прикрытые кружевами груди практически прижимаются к его лицу.
— Упс! Совсем забыла. Сидите. Не двигайтесь.
Она вскочила и метнулась прочь.
Вряд ли он смог бы пошевелиться, даже если бы захотел. Сбитый с толку, оглушенный, он сидел, привалившись спиной к стене, и даже яркие птицы, нагло хлопающие крыльями в его голове, не помешали ему разглядеть сбежавший, к сожалению, прекрасный бюст. Не заметить такую красоту было просто невозможно.
Правда, он не очень представлял, что можно сказать или сделать в сложившейся ситуации, а потому решил безропотно подчинится приказу. Это показалось ему наилучшим выходом.
Она вернулась — уже в блузке — с пакетом льда. Пожалуй, промелькнувшее на его лице разочарование было не совсем правильной реакцией. Она снова склонилась над ним и теперь — поскольку ее грудь его уже не отвлекала — он заметил очень длинные ноги.
— Вот. Приложите. — Мак сунула ему пакет и прижала его руку со льдом к пульсирующему лбу. И откинулась на пятки, как бейсбольный кетчер за базой. У нее оказались зеленые, словно сказочное море, глаза.
— Кто вы? — донеслось до него.
— Что?
— Хм. — Мак подняла два пальца. — Сколько?
— Двенадцать.
Она улыбнулась. Когда ее губы изогнулись, на щеках появились очаровательные ямочки, и его сердце запрыгало в груди.
— Нет. Вы ошиблись. Попробуем по-другому. Что вы делаете в моей студии… вернее, что делали до того, как получили сотрясение мозга от столкновения с моей грудью?
— А-а. У меня назначена встреча. Или у Шерри. Шерри Магуайр, помните? — Ее улыбка, как ему показалось, слегка потускнела, но ямочки точно исчезли.
— Вы заблудились. Вам нужен главный дом. Я Макензи Эллиот, фотограф агентства.
— Я знаю. То есть, я знаю, кто вы. Шерри, как обычно, весьма туманно объяснила, куда идти.
— И когда? Вам назначено на два часа дня.
— Шерри сказала, что ей вроде бы назначено на половину второго, но раньше двух она вряд ли появится. Мне следовало придерживаться времени Шерри или перезвонить. Еще раз прошу прощения.
— Ничего страшного. — Мак заметила, что его глаза, очень красивые глаза, прояснились. — Откуда вы меня знаете?
— Я учился с Делани, Делани Брауном, и с Паркер. Ну, Паркер была на пару лет младше нас. И вы тоже учились с ней. Некоторое время.
Мак взглянула на него внимательнее. Встрепанная шевелюра, как ни крути, нуждающаяся в стрижке. Худое лицо. Спокойные голубые глаза, опушенные густыми ресницами. Прямой нос. Волевой рот.
Она прекрасно запоминала лица. Почему она не может вспомнить это?
— Думаю, я знала большинство друзей Дела.
