Юниор прикончил остатки вина. Оно было теплым, с каким-то фруктовым привкусом.
— Сколько ей лет?
— Сладкие шестнадцать.
— Черт возьми!
— Нет, это действительно так. Она показывала Мише свои автомобильные права. Она сама из Игнасио.
— Где расположена база воздушных сил?
— Ее отец живет в Германии. Он из тех, кто нажимает кнопку. Добился одного из самых больших реактивных «першингов».
— Будем надеяться, что он не сойдет с ума и не направит на нас их безумную дьявольскую мощь.
Феликс снисходительно улыбнулся. Впервые Юниор, нервничая, пошутил, и они оба знали об этом. Он снова похлопал по кровати.
— Почему бы тебе не раздеться и не поздороваться с нашей новой подружкой? — улыбнулся он. — Я думаю, ты найдешь, что знакомство это достаточно приятно.
— Если она поймет, что происходит.
— Выбери лучше меня, — сказала Миша.
Юниор понял, что одно кино закончилось и начинается другое. Он взглянул на Феликса, который пристально, немигающе смотрел на него своими ничего не выражающими, темными, блестящими глазами ящерицы. Юниор опустил пустую бутылку на ковер, снял рубашку, вытянул ремень и расстегнул на шортах «молнию».
Малютка из Игнасио проснулась, и они трое наблюдали за ней.
Он сбросил босоножки. Но все еще медлил.
— Не беспокойся, — сказал Феликс. — Я только наблюдателем.
— Где я уже слышал прежде эти слова?
Феликс закатил глаза.
Юниор позволил шортам сползти. Его пенис был вялым, в складках, зато яички в полном порядке. Он двинулся вперед к кровати и растянулся во весь рост на девушке из Игнасио, целуя ее в губы.
Но в его ушах звучал говорок Миши. Она шептала что-то ему на японском языке.
— Не видел ли я тебя где-то раньше? — сказал Юниор девушке.
Миша хихикала, закрыв рот руками.
— Мы нашли ее в Лос-Анджелесе, — сказал Феликс. — Она работала в одной из этих липких вегетарианских забегаловок, недалеко от Ла-Сиенга.
— Кроме шуток? — спросил Юниор. — Это довольно забавно. — Он поцеловал девушку снова, осторожно укусив ее нижнюю губу. Она тихо застонала, но он не мог бы сказать почему.
Юниор приподнял голову, чтобы увидеть Феликса, следившего за ним через толстые широкоугольные линзы. Вспомнился его гнев, когда в первый раз подобное случилось на его глазах, и его совет: «Если хочешь выглядеть хорошо в постели, малыш, никогда не переставай улыбаться».
Глава 14
Офис инспектора Бредли находился на третьем этаже центрального полицейского управления на Мэйн, 312. Комната была небольшая, заставленная мебелью. Здесь стоял стол из вишневого дерева, на котором лежало несколько свинцово-серых карточек, черное откидное кожаное кресло и три полированных стула. Стол и кресло принадлежали персонально Бредли, по его должности и званию.
В комнате было одно окно, с рамами, закрашенными так, что их нельзя было открыть. Выходило окно на север, ближе к внутренней гавани и голубоватому массиву гор. Открывшийся вид очень напоминал почтовую открытку. Бредли отвернулся и осторожно опустился в кресло, прижав руки к слегка выступающему животу.
Над ним на тонких цепях свисали четыре неоновые трубки. В их схеме были, видимо, допущены какие-то просчеты, может, плохой контакт, но только светильники эти издавали постоянно жужжащий звук такой силы, что Бредли не мог его переносить, особенно когда чувствовал себя перегруженным или утомленным. Шум беспокоил его и сейчас. Чтобы отвлечься, он достал сигару. Паркер и Уиллоус сидели перед ним на двух полированных стульях. Зажав в пальцах сигару, Бредли спросил Уиллоуса:
— Ты читал отчет следователя, Джек?
— Да, читал.
— Тогда мне не следует объяснять, почему я выгляжу таким несчастным?
Уиллоус промолчал, тем более что Бредли, по его мнению, выглядел таким как всегда, не более и не менее мрачным.
Бредли выудил из кармана пиджака большую деревянную коробку кухонных спичек. Щелкнул по ней ногтем большого пальца.
— Посмотрите, что мы получили, — сказал он. — Бордель на колесах, временное соединение с крокодиловыми зажимами, прикрепленное к рулю, часы «Таймекс» с разбитым стеклом и стрелками, остановившимися, по-видимому, во время убийства. Сзади была кровать, и на кровати мальчик с множеством ран, одетый, как одеваются обычно мальчики для развлечений. И при нем никаких документов.
Бредли пожевал сигару.
— Под трупом мы нашли несколько кусочков кожи и чек. За исключением ножа, торчавшего из спины жертвы, никаких других вещественных доказательств. Клер и Ферли Спирс пытались выяснить, откуда взялись развлекательные журналы, ведь Спирс слег, и непонятно, что с ним случилось.
— Ветряная оспа, — сказала Паркер.
Бредли, не обратив внимания на ее слова, ослепительно улыбнулся Уиллоусу.
— Как отпуск?
— Замечательно, — ответил Уиллоус без энтузиазма.
— Все, Джек, отпуск твой кончился.
Когда Паркер и Уиллоус вышли и дверь кабинета, качнувшись, закрылась за ними, Бредли снова чиркнул спичкой и на этот раз поднес пламя к сигаре. Когда сигара разгорелась, он задул спичку и бросил ее в металлическую корзину для мусора, стоявшую позади стола.
Сигарный дым поднимался вверх к жужжащим светильникам. Он открыл верхний ящик стола, чтобы достать баночку с аспирином.
Бредли вечно терял аспирин, наверное, так же часто, как многие теряли шариковые ручки. И на этот раз в ящике его не оказалось. Как ни странно, таблеток никогда не было там, где он их оставлял. Никогда. Расстроенный, он задвинул ящик. Но понять причину отсутствия аспирина не мог. Как будто у этой чертовой баночки были ноги.
Глава 15
Этот феномен был известен всем паталогоанатомам под названием «гравитационное стекание». Иными словами, это синяки, или трупные пятна, проступающие на необработанном трупе вследствие медленного стекания крови в нижние части тела.
Когда работник морга открыл ящик из нержавеющей стали, содержавший останки неопознанного мальчика, которого Паркер обнаружила в задней части угнанного фургона «Эконолайн», Уиллоус сразу заметил, что на нем почти не было трупных пятен. В этом не было ничего удивительного. Из семидесяти двух ножевых ран, которые были нанесены жертве, три задели основные артерии, и умирающий мальчик был почти лишен крови.
