встревоженно колыхнулось.
– Прости, командир, – неуверенно вымолвил он. Фролов удивленно поднял брови. Такое обращение он слышал от Женьки впервые. – У меня что-то крышу совсем сорвало… – вздохнул Японец. – Извини. Сильно был на идиота похож?
– Сильно, – коротко ответил Саша.
Он никак не мог понять, что все это значит.
– Ладно, не грузись. – Фролов подавил в себе беспокойство, вызванное непониманием. – Говори, чего принесло?
– Я про юсовцев, – сказал Японец, в его голосе не осталось и следа неуверенности. – Ты ведь не просто так Обманщика чистишь, да? Я же знаю, мне Джек сказал, что у тебя друг погиб. Собрался мочить виноватых?
– Сопли утри, потом суй нос в чужие дела.
Видно было, что Женька обиделся, но за лицом следил, будто ничего не случилось.
– Я сегодня весь вечер думал, – спокойно продолжил он. – Про Алекса, вообще про юсовцев, про Таню. Я не знаю, что делать.
– Зато я знаю. – Саша начал терять терпение. – Иди спать.
– Не могу. И хватит меня чморить… Достал уже, командир, честное слово. Я действительно хочу разобраться. С одной стороны, американцы ведут себя, как последний твари, их надо бы вырезать под корень, но с другой… Саша, мы ведь тогда ничем не станем от них отличаться. Это будет то же самое, только наоборот. Посмотри сам – десантников пригласила Украина, это их внутреннее дело, а ты собираешься лезть в него своим… рылом.
Женька поднял взгляд в ожидании хлесткого слова, может, даже удара. Саша сидел неподвижно.
– Ты становишься, как юсовец, – переведя дух, добавил Японец. – Если что не по-твоему, сразу карать. Только они карали Югославию с высоты двадцати километров, а ты с дистанции в два километра. Какая разница? Главное – с недостижимых позиций.
– Значит, им можно, а мне нельзя? – кривовато усмехнулся Фролов.
Пламя керосинки плясало на лицах, делая черты особенно жесткими.
– Тогда за что ты собираешься в них стрелять? Мстить за друга? Так это случайность, авария. Они не убивали его. Может, даже он сам хотел убить американского офицера. Вот если бы навстречу несся не «Хаммер», а наша машина, он бы пошел на таран?
– Пошел бы, – уверенно напрягся Фролов. – Я его слишком хорошо знаю. За детей бы подставился независимо ни от чего. Просто он чувствовал, знал, что что-то случится. И виной будут именно юсовцы. Так и вышло. Да и не случайность это! Если бы америкосы не наглели везде, куда суются, ничего бы такого не случилось. На дорогу перед автобусами мог выехать и наш пьяный, и неумелый солдат из соседней части. Но все-таки выехал именно юсовец. По-другому и быть не могло! Из всего многообразия зла всегда выпирает самое злое.
– Значит, ты считаешь себя великим и непогрешимым судией? – иронично сощурился Женька. – Выработал систему, как отличить Добро от Зла, теперь лепишь ее ко всему, судишь и караешь?
– Но кто-то же должен карать?
– Ты уверен? – В голосе Японца послышался явный оттенок грусти. – Мне тоже не нравятся американцы, не нравится то, что они вытворяют на наших, да и не только на наших землях. Но я не вижу, для себя лично не вижу, никакого повода вступать с ними в конфликт. Их все равно рассудит история, может, бог, если он есть. Не знаю…
– А я не могу ждать, когда бог удосужится вставить им хороший фитиль в задницу, – фыркнул Саша. Все очень просто. Пока они убивают наших, я хочу убивать их.
– Разве они многих убили?
– Да какая разница? Убийство – это просто абстрактное понятие, такое же, как Зло, например. Насильник никого не убил, но как, по-твоему, он заслуживает смерти?
– Это разные вещи… – немного смутился Японец.
– Это одно и то же! – Фролов перешел из обороны в нападение. – Существует Зло, которое можно вполне приравнять к убийству. Ты хоть понимаешь, что значит для человека остаться без жилья? Это хуже убийства! Если человек умер, то он умер, а стать бомжом… Неизвестно, что хуже.
Женька слушал внимательно, но лицо опустил – не видно.
– Иногда мне кажется, что ты полный псих, – как-то слишком спокойно прервал он Сашу. Потом задумался на секунду и добавил: – А иногда нет. Но… Я точно знаю одно – нельзя убивать человека только за то, что он американец.
– В книжках прочел? – скривился Саша. – Я тоже читал. Мол, в каждой нации есть плохие, но хороших все равно больше. Сам-то хоть веришь?
– Так должно быть. Даже нет разницы, есть оно так или нет. Так должно быть, и именно к этому нужно стремиться.
– Чушь говоришь… – Фролов расслабился и присел ближе к свету.
Теперь его лицо не выглядело таким жестоким.
– Чушь… – коротко добавил он, словно сам себя убеждая. – Ты только посмотри на них! Многие из наших, русских, слушая мои доводы, смеялись в лицо. Мол, я вижу американцев через фильтр собственной тупости, неучености и примитивизма, мол, солдафону нечего соваться в философию и обсуждать мировой порядок. А знаешь… Может, это им не хватает моего тупого солдафонского взгляда? Они привыкли судить об американцах по собственным знакомым, а с русскими связываются далеко не самые худшие. Они судят по той пропаганде, которую сами юсовцы нам и всовывают. В конце концов, они судят по всевозможным
