– А часики дашь?
– Я же говорю – это подарок. Ну пожалуйста, отойдите от меня!
– А ты когда-нибудь целовалась с женщиной? – вкрадчиво спросила синявка. – Мужчины такие грубые… Иди ко мне.
Жуткое создание протянуло заскорузлые руки с черными ободками грязи вокруг ногтей. Таню затрясло крупной дрожью.
– Возьмите часы, только не трогайте, я прошу! – Девушка торопливо расстегнула ремешок и протянула часы. Женькин подарок было жаль до слез, но перспектива близкого контакта с мерзкой синявкой была страшнее.
Заскорузлые пальцы неуверенно, но цепко сжались, схватив добычу, однако на этом Танины муки не закончились. Синявка повертела часики, хотела нацепить на запястье, но ремешок не сомкнулся на распухшей руке.
– Ладно, – буркнула она и сунула их в карман. – А теперь, слышь? – Она впилась в девушку жестким хищным взглядом. – Поцелуй меня сама! В щеку. Чё! Брезгуешь? А то я не прощу тебя!
Таня кинулась к двери камеры и заколотила, сбивая кулачки до синяков.
– Помогите! – не помня себя от омерзения и ужаса, закричала она. – Выпустите меня отсюда! Не буду я писать никакого заявления! Только выпустите, прошу вас.
В ответ раздался дружный хохот обитателей камер. Лязгнули ключи, и появился помощник дежурного:
– Кто шумит?
Сразу все стихло.
– Выпустите меня, дяденька милиционер. Выпустите, пожалуйста! – запричитала Таня сквозь всхлипы.
Помощник подошел к ней, пристально посмотрел в окошко и зло сказал:
– Будешь шуметь, пойдешь в мужскую камеру.
Из мужских клеток раздались одобрительные возгласы, кто-то нарочито громко заорал, как сексуально озабоченный боров.
– Цыц! – крикнул на них милиционер и удалился.
– Ты чё, – хрипло утешала девушку синявка, неожиданно проникшись сочувствием. – Ты чё, думаешь, мусор за тебя заступится? Ха-ха! Да скажи спасибо, что они до твоих сисек не добрались. Хотя они у тебя махонькие… Дай посмотреть?
И Таня с содроганием почувствовала, как грязная клешня крадется по ее плечу. Она ничего не сказала, молча прошла в уголок камеры и, съежившись, присела на железную скамейку.
– Ну покажи… – с унылой безнадегой тянула синявка. – Тебе же только маечку приподнять…
Через полчаса Таню вызвали к дежурному. Она равнодушно проследовала за помощником. Два милиционера вывели ее из помещения райотдела, затолкнули в «уазик», грубо захлопнув тяжелую дверь.
За решеткой заднего окна «уазика» быстро удалялось здание райотдела. Через двадцать минут машина остановилась, и Таню вывели во двор какого-то жуткого здания, все окна которого были забраны решетками.
– Что это? – робко спросила она у сопровождающих милиционеров.
– А ты что, тут впервые? Ты ж наркоманка! – усмехнулся молоденький лейтенант.
– Нет, я никогда здесь не была. Я не наркоманка, – грустно объяснила Таня.
– Наркодиспансер, – милостиво пояснил лейтенантик. – Сейчас все про тебя узнаем.
Ее провели сквозь тяжелые металлические двери в кабинет с синими мрачными стенами. Сбоку в открытой нише – унитаз. Ни ширмы перед ним, ни двери. На линолеумном полу прочерчена белой масляной краской полоса. За столом, заваленным многочисленными бумажечками и уставленным длинным рядом разнообразных пробирок, сидел мрачный мужик огромных размеров в белом халате. Читал газету. Было в нем что-то от унылого мясника, только халат не испачкан кровью. Он окинул Таню любопытным взглядом и, сняв трубку, побренчал рукой по рычажку телефона.
– Поди сюда, – подозвал он девушку к себе и кряхтя поднялся со стула.
Когда она приблизилась, врач не церемонясь заглянул ей в зрачки, оттягивая веки жесткими пальцами. Осмотрел вены на руках, велел закрытыми глазами дотронуться пальцем до кончика носа. Она все послушно исполнила, отгоняя раздражение и желание послать всех подальше. Останавливал образ страшной сокамерницы. Назад не хотелось. Потом прошла по линии, нарисованной на полу.
Открылась дверь, и милиционеры, что привезли ее, расступились перед медсестрой, которая сразу протянула Тане стеклянную баночку из-под сметаны.
– Зачем это? – растерянно спросила девушка.
– Давай! – Врач махнул рукой в сторону ниши с унитазом. – Анализ мочи.
Таня оторопело открыла рот, чтобы что-то сказать, но врач опередил ее:
– Отказ от дачи анализа приравнивается к положительной пробе. Давай быстрее!
– Но тут даже двери нет… – пробормотала она, понимая, что это и так все знают, но ничего от этого не изменится.
Слезы сами покатились из глаз. Она сделала несколько шагов в сторону кабинки и умоляюще
