раздвигая их все сильнее. У самого Храма лежала груда проржавевшего железа. Еще с прошлого посещения этого места я помнил, что это доспехи и оружие древних воинов, погибших в одной из стычек. Один раз мне даже удалось найти там хоть и ржавый, но вполне сносно сохранившийся меч.
Дьякон прилагал все усилия, чтобы не сталкиваться с бойцами, проникающими время от времени в сферу взаимодействия, ведь он был для них очень легкой добычей. Учитывая даже то, что бойцами по большей части оказывались пацаны, которых опытные дельцы правдами и неправдами заманивали сюда на верную гибель. Погибнув здесь, пацаны находили гибель и в реальности – кто под колесами машин, кто случайно оказавшись на линии огня киллера, а кто попросту вывалившись из окна. Все было очень естественно и очень страшно. А виноватых искать было совершенно бессмысленно, поскольку истинные виновники этих смертей поутру уже имели стопроцентное алиби.
Будучи командирами отрядов, такие дельцы, почти ничем не рискуя, формально оказывались победителями, если побеждал их отряд, и получалось, что удача в реальности доставалась им ценой чужой крови. Одного из таких «командиров» мне удалось отыскать прошлой зимой в Москве. Пришлось побеседовать по душам с рыжим громилой. В результате я получил необходимый мне тогда грибной порошок. Но теперь я жалел, что не убил эту гниду. Наверняка ведь, гад, взялся за старое.
Но все эти стычки были доморощенной игрой в войнушку, и только Кирилл поставил покупку чужой удачи на промышленные рельсы большой войны. Он отыскал здесь противника посерьезнее, чем ватага пацанов с автоматами, а чем серьезней противник, тем больше цена победы и тем больше удача, заработанная в таком бою. Справиться с таким противником пацанам и их командирам было не по силам, конечно. Поэтому Кирилл и не разменивался на них. Он нашел способ находить спящих из бывших бойцов спецназа, а затем предлагал им честную сделку – их победу в обмен на деньги. Так и я когда-то попал в сферу взаимодействия. Да только что теперь вспоминать об этом?
Слишком поздно я понял, что никакие деньги не стоят больше удачи. По большому счету, они, то есть деньги, не стоят сами по себе вообще никаких усилий. В реальности за них нельзя получить ничего, кроме того минимума, который необходим для пропитания и выживания. А все великие дела и великие преступления совершаются не за деньги и не ради денег. Когда тебе удается получить денег больше, чем ты в состоянии проесть, они уже перестают быть деньгами в привычном понимании этого слова, а превращаются в движущую силу проектов. Их можно либо откладывать, и тогда они будут лежать мертвым грузом, либо пускать в дело, и тогда они будут снова делать деньги по возрастающей. По крайней мере, так принято считать.
Но на самом деле, я знал это доподлинно, деньги из денег не получаются. Деньги получаются лишь из чужого труда. «Вкладывать в дело» – означает платить людям тот самый прожиточный минимум, вынуждая их за копейки производить вещи гораздо большей ценности, а потом им же продавать. Таким образом создается ситуация, при которой намеренно устанавливается определенный уровень дохода для работающего населения, и этот уровень настолько мал, что не позволяет ни при каких обстоятельствах вырваться из порочного круга. Ведь суть ситуации состоит в том, что вырваться из него невозможно, получая даже очень высокую зарплату, потому что, сколько бы ты от нанимателя ни получал, работать все равно приходится больше. И от каждого шага, приносящего тебе рубль, наниматель будет получать сотню и всегда сможет финансово подавить тебя. Единственный способ вырваться – начать платить зарплату самому. Хотя бы крошечную, хотя бы кому-нибудь. Да только мало кому это удается. Ведь даже самой большой зарплаты только и хватает на сведение концов с концами. Потому что, поднимая зарплату, наниматель поднимает и требования к работникам, таким образом увеличивая их расходы. Так, менеджер крупного предприятия не может прийти на работу в футболке, а вынужден приобрести дорогой пиджак. И на все протесты работника у нанимателя только один ответ: «Я тебе что, мало плачу?»
Оба состояния я испытал на собственной шкуре. Было время, когда я получал зарплату, а потом наступило время, когда я зарплату начал платить. И если есть истинный ад при жизни, то он очень близок к первому состоянию. Вот только мало кто понимает, что радостное известие об увеличении зарплаты на самом деле означает, что тебя собираются раскошелить на совершенно ненужные тебе траты. Кажется, сейчас это принято называть корпоративным стилем. Пожалуй, это самое мощное средство удерживать работников внутри порочного круга, из которого им не вырваться до самой пенсии. И нет смысла искать другую компанию или место получше. Потому что везде одинаково. И, независимо от величины зарплаты, на руках у работника в конечном итоге останется прожиточный минимум. Разница лишь в том, что внутреннее кольцо этого порочного круга довольствуется сосисками каждый день, а внешнее может позволить себе перекусить в ресторанчике.
Зайдя в Храм, я сразу понял, что Дьякон здесь был не очень давно, а скорее всего, находится тут прямо сейчас. Об этом говорила устроенная им сигнализация, не позволявшая человеку с оружием незамеченным подняться на крышу. Устроена она была гораздо хитрее самых хитроумных растяжек и сигнальных мин. Потому что даже самую изощренную растяжку специалист обнаружит и обезвредит. Да к тому же будет знать, что его ждут. Дьякон же такого шанса противнику не оставлял. На этажах Храма он раскидал игрушки – звонкие мячики, деревянных лошадок, пластиковых жирафиков и прочую дребедень.
Обычный человек бережно перешагнет через чужое добро, к тому же пробуждающее воспоминания о детстве. Но когда в руках человека оружие, он напряжен и глух ко всему, включая детские воспоминания. Вся вычислительная мощь его мозга задействована на противостояние страху – на вычленение шорохов, скрипов, на способность вовремя заметить блеснувший прицел или вспышку выстрела. И когда в таком состоянии он находит игрушку, ничего, кроме раздражения и агрессии, вызвать она не может. Поэтому он ее пнет обязательно. А то и пальнет по ней. И этого звука Дьякону будет достаточно, чтобы не дать застать себя врасплох.
Я поднимался тихо. И хотя на плече нес тяжелый пулемет РПК, пинать игрушки у меня не было никакого желания. Потому что я не шел убивать, а потому не боялся быть убитым. Мне хотелось выяснить у Дьякона, что здесь происходило в мое отсутствие. Даже если Дьякона нет, подняться наверх не составит труда. Зато если есть, я надеялся выяснить нечто важное.
Поднявшись до девятого этажа, я понял, что за последний год основательно потерял форму. Хоть и бросил курить, но одышка все равно проявлялась, да и в ногах возникла от усталости неприятная тяжесть. За окнами без стекол падали потоки воды. Всюду приходилось перешагивать через игрушки – то неваляшка с колокольчиками под ноги попадалась, то как бы ненароком оставленный грузовик. Я подумал, что им тут, игрушкам, должно быть до ужаса одиноко. Они ведь были сделаны для того, чтобы ими играли дети, а не чтобы их пинали всяческие уроды. Глупо и сентиментально, конечно, но у меня всегда сердце обливалось кровью, когда кто-то использовал вещи не по назначению. Лучше бы Дьякон все же растяжки поставил. Зараза его разбери.
Последний этаж – четырнадцатый. Как и в прошлый раз, вдоль стен по нему плыли сизые клубы благовонного дыма. Однако поднявшись на крышу, я ее не узнал – колоколов стало значительно больше, а система, приводящая их в движение, еще более усложнилась. Лишь принцип действия остался прежним – все здесь было основано на использовании силы падающей с небес воды. Она собиралась в деревянных долбленых корытах, стекала по деревянным желобам и падала на многочисленные мельничные колеса самого разного диаметра. Все со стуком и скрипом вращалось, но ни один колокол не звонил – очевидно, Дьякон отключил привод от пеньковых веревок, дергающих за бронзовые языки.
– Привет, – раздался сзади знакомый голос.
