ошеломило, это работающая криогенная камера – смотровое окно было покрыто инеем, а индикатор манипуляторов находился в положении паузы, словно кто-то проводил препарирование замороженного объекта совсем недавно, а сейчас просто вышел на обед. За это говорила и служебная дверь, выходящая из подсобки, – она выглядела не такой запущенной, как дверь центрального входа.
Я протер рукавом смотровое окно и ахнул – на препарационных растяжках висел жидкостный аппарат со вскрытой жаберной полостью. К нему были подшиты белковые трубки, ведущие от двух газовых баллонов. Неизвестный хирург, кажется, неплохо знал свое дело – аппарат, несмотря на постороннее вмешательство в его организм, был жив, о чем говорили дрожащие полосы на нейрографе.
– Пас! – невольно выкрикнул я. – Давай сюда! Здесь такое!
Мой приятель ворвался в подсобку и тоже оторопел, заглянув в недра камеры.
– Кажется, кто-то хочет заставить жидкостный аппарат дышать воздухом из баллонов, – сказал он.
– И на кой черт? – удивился я. – Из воды он разве плохо берет кислород? Весь смысл глубинного аппарата в том, чтобы не дышать газовой смесью!
– Погоди, – Пас потер коротко стриженную макушку. – Может, кто-то хочет изолировать жаберную полость от внешней среды?
– Зачем?
– Чтобы обезопасить себя от ультразвуковых пушек, к примеру.
Самому мне эта мысль в голову не пришла. Рациональное зерно в ней было.
– Но тогда возникает проблема декомпрессии! – задумался я. – Чистый кислород под давлением в жаберную полость не впрыснешь, а любой газ из смеси растворится в крови и вскипит на всплытии.
– Не любой, – поправил меня Пас. – Водород, к примеру, выводится из тканей с большей скоростью, чем гелий или азот.
– Ага! Ты предлагаешь впрыскивать в жабры кислород с водородом? Гремучий газ? Да он рвануть может от чего угодно! Хоть от статического разряда! Кроме того, от кессонки ты все равно полностью не избавишься. Просто декомпрессионная таблица будет выглядеть дико.
– Она будет выглядеть круто, – мой товарищ снова заглянул в окошко. – Можно будет нырять почти на любые глубины, а всплывать с остановками через километр. Не так хорошо, как с обычным жидкостным аппаратом, зато можно не бояться ультразвуковых пушек. Кто-то придумал забавную схему. Надо только довести ее до ума.
– Думаешь, не доведена еще?
– Не знаю. Но, на мой взляд, у аппарата незавершенный вид.
Пожалуй, он был прав.
– Интересно, кто здесь экспериментирует втихаря от всех? – сказал я.
– Это может быть кто угодно. Но вообще-то установить это несложно, достаточно понаблюдать за музеем пару дней.
– Ладно, – я вспомнил о том, зачем мы сюда вломились. – Может, понаблюдаем, но не сейчас.
Брезент мы так и не нашли, так что пришлось открепить «ГАТ-120» от постамента и, как бревно, вынести из ангара. Замок я поставил на место старым испытанным способом – перевернул заклепки неповрежденными головками наружу, а срезанные концы расклепал ударами рукоятки кинжала. Получилось хлипко, но внешне пристойно. Кроме того, теперь в случае надобности дверь можно было открыть без всякого резака, просто подцепив и вытянув заклепки клинком ножа.
Пас прилепил на место подтаявшую пломбу, после чего мы вытащили торпеду на берег и уложили между камней. Смотрелась она, честно говоря, не очень устрашающе, отличаясь от живого чудовища так же, как вяленая вобла от только что пойманной.
– Думаешь, рыбаки клюнут? – Пас с сомнением осмотрел наш трофей.
– Клюнут, если придать идее завершенный вид. Надо закрепить торпеду у дна и нацеплять на нее водорослей, тогда под водой в полутьме ее от спящей не отличить. Испугаются рыбаки, можешь не сомневаться!
– Хотелось бы верить, – вздохнул Пас.
– Вообще-то идея спереть торпеду была твоя, – напомнил я.
– Я не думал, что она будет такая сушеная.
– Какая есть. Или хочешь вернуть это чучело обратно?
– Обратно не надо, – вздохнул Пас.
Из-за мыса послышался рокот катера.
– Молчунья прибыла, – я залез на камень и помахал рукой. – Как будем грузить торпеду?
– Лучше ее не грузить, а закрепить под днищем.
Это была неплохая мысль с точки зрения маскировки, но сложная в плане воплощения в жизнь. Молчунья подогнала катер как можно ближе к берегу и показала на пальцах:
«Дальше мелко! Киль оцарапаю!»
– Придется лезть в море, – Пас со вздохом стянул рубашку и брюки.
Я последовал его примеру. По пояс в воде мы дотолкали торпеду до катера и притопили, насколько могли. Молчунья без знаков поняла нашу идею, быстро разделась до плавок и, подхватив капроновый шнур, поднырнула под днище. Там она возилась минуты полторы, затем вынырнула, чтобы продышаться.
