Ева пошла к лифтам и по дороге прихватила горшок с фальшивым папоротником.
– Даллас, я не знала, что вы любите домашние растения.
– Только о них и думаю… Если он увидит мое лицо в «глазок», то ни за что не откроет. Он меня знает.
– Ах, так это для маскировки…
– Когда я позвоню, отойдешь в сторону. Мы должны заставить его открыть дверь – конечно, если он там – и посмотреть на его лицо. Остальное – дело техники.
– Если он запаникует и захлопнет дверь, мы поймем, что он и есть преступник.
– Главное, он будет сидеть там, пока мы не получим ордер. Так что сегодня ночью никто не умрет, – заключила Ева.
Лифт остановился на двенадцатом этаже. Подходя к двери, Ева подняла папоротник и посмотрела на дверь сквозь его перья. Там были «глазок», большой экран и пластина для сканирования ладони. «Ты ничего не упускаешь, – подумала она. – Осторожный ублюдок. Не хочешь, чтобы какой-нибудь взломщик забрался в квартиру и увидел твои сокровища».
Она нажала на кнопку звонка и стала ждать. Но красная сигнальная лампочка не погасла.
Ева позвонила снова и сказала:
– Посыльный в квартиру двенадцать ноль восемь.
Услышав, что за спиной открылась дверь, Ева резко обернулась, положив ладонь на кобуру. Из квартиры 1207 вышла молодая женщина и широко раскрыла глаза, увидев форму Пибоди.
– У нас что-то случилось? Джерри попал в беду?
– Джеральд Стивенсон? – Ева поставила папоротник на пол. – Он живет здесь?
– Да. Правда, я не видела его уже несколько дней. Но это его квартира. А вы кто?
– Лейтенант Даллас, Нью-Йоркская городская полиция. – Она вынула значок. – Значит, Джерри нет дома?
– Нет. Я уже сказала, что не видела его некоторое время. Возможно, он уехал на съемки.
– На съемки?
– Да, он делает фотографии.
У Евы гулко забилось сердце.
– Значит, он фотограф?
– Фотохудожник. Так он себя называет. Между прочим, очень хороший фотохудожник. В прошлом году он сфотографировал нас с мужем. Конечно, после смерти матери он работал не так уж много… А в чем дело?
– Что с ним случилось после смерти матери?
– Чего и следовало ожидать. Джерри пал духом. Они были очень близки. Он ухаживал за ней все это время, хотя, можете мне поверить, иногда это было ужасно. Она умирала очень медленно. Мы с Марком делали что могли, но что тут можно было сделать? Неужели что-то произошло с Джерри? О боже, неужели он попал в катастрофу?
– Насколько я знаю, нет. Миссис…
– Мисс. Мисс Джесси Фрайберн. Послушайте, на прошлой неделе я дважды стучала ему и пыталась дозвониться по телефону. Просто чтобы проверить. В последнее время он выглядел лучше, куда лучше, и говорил, что много работает… Если что-то случилось, я бы хотела помочь. Он очень хороший, а миссис Стивенсон была настоящим чудом. Таких одна на миллион.
– Вы можете помочь. Давайте войдем, мне нужно поговорить с вами.
– Я… – Она посмотрела на серебряные наручные часики. – Да, конечно. Только мне придется позвонить и отложить несколько встреч. – Она снова посмотрела на Еву, потом на Пибоди и на папоротник, поставленный Евой рядом с дверью. И начала что-то понимать. – Джерри попал в беду?
– Да. В большую беду.
Времени было в обрез, драгоценные минуты уходили, а Еве все никак не удавалось убедить Джесси Фрайберн оказать помощь следствию. Женщина продолжала упираться, отказываясь верить, что Джерри мог совершить что-нибудь противозаконное. Тем более убийство. Она упорно цеплялась за это мнение, пока Еве не захотелось скрутить эту безмозглую дуру в бараний рог.
– Вы продолжаете настаивать, что Джерри ни в чем не виноват. Но в таком случае ему пойдет только на пользу, если я найду его и сниму с него все подозрения. – «Мои запасы вежливости подходят к концу», – подумала она.
– Я знаю случаи, когда невинных людей арестовывали, пачкали в грязи и превращали их жизнь в ад! – с жаром воскликнула Джесси, не обратив внимания на огонь, сверкнувший в глазах Евы. – Я понимаю, вы просто делаете свою работу, но это именно работа. А люди, выполняющие свою работу, ошибаются каждый день.
– Вы правы. Возможно, я совершу ошибку, если сейчас надену на вас наручники, отвезу в управление и посажу в камеру. За противодействие следствию, неуважение к органам правосудия, а главным образом – за вызывающее упрямство. – Она поднялась и сняла с пояса наручники. – Но я готова ее совершить. Ведь люди, делающие свою работу, ошибаются каждый день.
– Вы не посмеете!
– Пибоди?
– Она посмеет, мисс Фрайберн. Можете не сомневаться. А камера – вещь не очень приятная.
Джесси вспыхнула от гнева и оскорбления.
– Я позвоню своему адвокату, а до тех пор не скажу ни слова! Если она посоветует мне говорить, ладно. Если нет, то не обессудьте. – Она вздернула подбородок, и Еве захотелось врезать по этому подбородку кулаком. – Делайте что хотите. Ничего хорошего я от вас не жду.
– Вы даже не представляете себе, на что мы способны, – пробормотала Пибоди, когда Джесси направилась к телефону. – Почему бы вам в самом деле не надеть на нее наручники, лейтенант?
– Я этого не делаю только потому, что уважаю преданность. А она заладила одно: Джерри хороший человек, он заботился об умирающей матери. Он никому не причинял вреда. Хороший, аккуратный, тихий сосед. Все полностью соответствует характеру того, кого мы ищем.
– Что будем делать дальше?
– Если потребуется, отвезем ее в управление. Преодолеем сопротивление адвоката и убедим ее поработать со специалистом по составлению фотороботов. Черт побери, мне нужен его портрет! И ордер на обыск квартиры напротив. – Ева рывком вытащила рацию. – Майор! – выпалила она, когда Уитни ответил. – Мне нужна ваша помощь!
Пасмурный день подходил к концу; наступали сумерки. Приближалась новая гроза. В небе сверкали молнии, издалека доносились раскаты грома.
Ева спорила с адвокатом до хрипоты, и наконец Джесси неохотно согласилась поработать с видеотехником. При условии, что это произойдет у нее на дому.
– Вы, очевидно, считаете меня упрямой… – В ожидании видеотехника Джесси села, сложила руки на груди и мрачно посмотрела на Еву. – Но поймите, Джерри – мой друг. Я видела, как он ухаживал за своей матерью, а это было поистине душераздирающее зрелище. Раньше я никогда так близко не сталкивалась со смертью. Коррин сражалась изо всех сил, а он всегда был рядом с ней. И продолжал сражаться даже тогда, когда у нее не осталось сил на борьбу.
Джесси закусила губу; ее голос сорвался.
– Он убирал за ней, купал, кормил, сидел с ней. Никому не позволял делать грязную работу. Я никогда не видела такой преданности. Не знаю, смогла ли бы я делать то же самое…
– Такие переживания могут оказаться человеку не по силам, – заметила Ева.
– Может быть. Может быть, но… О боже, я не могу этого слышать! Он так страдал… Когда я увидела Джерри после того, как все кончилось, он был похож на привидение. Не находил себе места. Похудел и выглядел таким же больным, как и она. Казалось, потом он начал приходить в себя. В последние месяцы снова встал на ноги. Вы хотите убедить меня, что он сошел с ума и превратился в чудовище. Но я прожила рядом с ним два с половиной года и знаю, что он не такой!
– Три молодых человека, которые тоже не считали его чудовищем, поплатились за это жизнью.
– Вы увидите, он просто уехал на съемки. Он много работает и пытается вернуться в свою колею. Вот
