ничего, дали мы им прочихаться. Амфибию нашу, правда, в решето превратили, но ранили одного Чистюлю, да и то легко – ноги осколками посекло и оцарапало руку. Именно за этот бой мне дали Кровавую Каплю, а Чистюлю наградили орденом Алмазного Гарпуна. При этом нас с Чистюлей никак нельзя было назвать тогда бывалыми охотниками. В общем я понял аналогию Долговязого – против боевого оружия надо применять боевое оружие.
– И что теперь будет? – осторожно спросил я его мнение.
– Если успеют эвакуировать крупные города до того, как ракета пойдет на боевой заход, то отделаемся сильным испугом и радиоактивным озером на месте Европы. Если нет, то и думать не хочется. А кто знает, сколько на этой платформе еще осталось снаряженных ракетных шахт?
Последней фразой ему удалось как следует меня напугать. Понятно, что после объявления всеобщей тревоги я и без того находился в нервном напряжении, но это было другое. Я знал, что удар не будет нанесен по районам Индийского океана, что Европа далеко, что все мы в относительной безопасности. Но если взмоют из шахт остальные ракеты, что будет тогда? Облака поднятой радиоактивной пыли? Глобальное похолодание? Вот влипли-то, барракуда нас всех дери!
Как-то отчетливо я вдруг понял, что безопасных мест на Земле теперь попросту нет. Что человечество столкнулось с такой угрозой, противостоять которой оно не в силах. Причем в большой мере по собственной глупости и недальновидности. Ну что стоило оставить под жесточайшим контролем хоть несколько термоядерных ракет-истребителей? Да хотя бы на случай, если астероид решит на Землю свалиться. Его они тоже будут грузовыми баллистиками останавливать?
«Хорошо, что мы с Лесей ребенка еще завести не успели!» – подумал я с замиранием сердца.
– Страшно? – сощурившись, спросил Долговязый.
– Умеешь ты поднять настроение… – отшутился я, чтобы прямо не отвечать на вопрос.
Подумав, что на семь бед все равно будет один ответ, я плеснул себе еще джина.
– Верное решение, – одобрил Долговязый, и мы с ним выпили.
Примерно через час я снова подключился к камере сателлита и засек корабль в двадцати милях от белого контура побережья Суматры. Вряд ли кто-то станет без дела отчаливать в такую погоду, так что это точно была Леська с командой, хотя класс корабля при таком приближении определить невозможно.
– Твоя жена, – сказал Долговязый, глянув на экран.
– Я тоже так думаю.
– А я не думаю, я знаю. Это средний транспортник класса «Риф».
– С чего взял?
– Это ты спрашиваешь у первоклассного стрелка? – усмехнулся он. – Не смеши мои седые волосы, Копуха. По соотношению скорости дрейфа к скорости хода можно определить класс судна не хуже, чем по данным с курсового автомата.
– Ну ты даешь… – невольно присвистнул я.
– А ты изучай, изучай данные судов. Пригодится.
– Теперь вряд ли, – грустно отмахнулся я.
– Никакая наука не бывает напрасной, – уверенно заявил Долговязый. – Если считаешь иначе, если находишь отговорки, то ты просто лентяй.
Это меня заело, но не было никакого желания спорить или оправдываться. Не мог же я ему объяснить, что сегодня навсегда хотел распрощаться с охотником в себе. А тут он со своими советами!
Судя по данным о погоде, поступающим на пульт, сила шторма постоянно росла. Но Долговязый меня успокоил:
– Не грузись. У них, судя по незначительному дрейфу, отменные машины и хорошо обученный капитан. Снос минимальный для среднего транспортника.
Я усилил приближение камер, и мы теперь оба неотрывно смотрели, как небольшой турбоход яростно режет буйные океанские волны. К сожалению, изображение в оптическом спектре через столь плотные тучи получить невозможно, так что пришлось довольствоваться компьютерной интерпретацией инфракрасного и ультрафиолетового диапазона. В общем-то картинка была очень даже реалистичной, с тем только недостатком, что не включишь максимальное приближение. На экране кораблик прорисовывался веретенцем длиной с ноготь мизинца, не больше, а на палубные надстройки намекали три неясных пятна. И все-таки там была Леся, я это знал и даже ощущал в какой-то мере. Нет, кроме шуток.
Хотелось с ней связаться, но я не знал сетевого адреса судна, а кричать на весь эфир в данной ситуации было глупо. Так что оставалось ждать, когда она сама подключится к каналу «Тапрабани».
– У тебя есть возможность бросить координатную сетку на экран? – спросил Долговязый.
– Не знаю… – мне пришлось просмотреть все менюшки на интерфейсе, чтобы отыскать нужную команду. – Да, вот. А зачем тебе?
– Да так, проверить кое-что.
Он посмотрел на изображение, затянутое теперь сеткой планарных координат, что-то подсчитал в уме и неуверенно глянул на меня.
– Давай-ка свяжемся с ними, Копуха.
– Что такое? – заволновался я, почуяв недоброе.
– Да погоди ты! Я давно не бывал в этих водах, так что ни в чем не уверен. Дай мне эфир.
– Не могу! Меня уволят на фиг, за то, что на станции посторонние.
– Ну так сам включись, барракуда тебя дери!
