стороны не смотри. Однако, судя по всему, другого выхода не было.
– Грибок является дальним родственником обычных дрожжей, – объяснял между тем Долговязый, готовя инъектор. – Ты думал, жидкостные аппараты на пустом месте появились?
– Нет. Но я был уверен, что их разработали инженеры…
– Конечно. Инженеры из охотников. Практики. Ты знаешь, что жидкостные аппараты появились только лет тридцать назад?
– Да ладно. Им лет сто! – ответил я. – Что я не видел фотографий первых жаберных ЖЖС-ок?
– В них тонуть было хорошо, а не нырять. От неосторожного пука жабры рвались. И все, пипец. Нормально можно стало нырять, только когда линейка ГАДЖ появилась. А до того с этой хренью в крови и ныряли. И с океанской водой в легких, вместо «рассола». Что, не хило?
Честно говоря, это произвело на меня сильное впечатление. Нигде и никогда я такого не слышал, даже представить не мог, что такое бывает. Грибок в крови… Похоже, наши предки были на всю голову сумасшедшими. По крайней мере те, которые шли в охотники.
– Когда грибок расплодится в крови, то есть через пару десятков секунд, ты перестанешь дышать, – продолжил инструктаж Долговязый. – Эта флора выжрет весь углекислый газ из крови, а именно он является стимулятором легочной активности. Это совсем не то ощущение, когда «рассол» попадает в легкие. Так что будь готов. Понятно, что сердце тоже попробует остановиться, а сосуды головного мозга уйти в глубокий спазм. Но это предусмотрено. В числе прочих отходов жизнедеятельности грибка есть несколько стимуляторов – расширитель сосудов и стимулятор сердечной активности.
Меня начало потихоньку колотить.
– А вот чего не предусмотрено, – вздохнул отставник, – так это выброса эндорфина в кровь. Не может грибок его вырабатывать. Так что со всеми неприятностями от высокого давления, с болью в костях и мышцах, придется справляться самостоятельно.
– Успокоил! – пробурчал я.
– Ничего. Это только по первому разу страшно. Потом поймешь, что эту хрень возить с собой намного удобнее и эффективнее, чем аппараты воздушного типа. А с жидкостниками без допуска вообще сплошные проблемы. Вон, я из-за этих чипов чуть не загремел. А грибок ни под какой закон не попадает. Наркотики не вырабатывает, даже эндорфиновую активность не стимулирует. Большинство таможенников и полицейских вообще не поймет, что это такое.
В этом, конечно, был резон, но все же я бы предпочел акваланг. Да только выбора у меня никакого не было. Я понял, почему Долговязый заговорил про кроличью нору и другую реальность. Уйти в глубину без всяких технических средств, на одной биологии – это действительно сильно.
– Коэффициент преломления воды, поскольку нет шлема, придется компенсировать контактными линзами, – продолжал отставник. – Это непривычно, но не смертельно. Иначе ни хрена не увидишь. Связь, напротив, самая привычная. У меня есть две перчатки для перевода Языка Охотников в команды для синтезатора.
Внезапно меня вызвал Тошка:
– Мы на месте. Усилитель поставили у борта.
– Они усилок поставили, – с облегчением доложил я.
– Хоть в чем-то сгодились, – обрадовался Долговязый и надел гарнитуру. – Майк! Подключи нам усилок к гарнитурам.
– Готово! – ответил офицер из рубки.
Теперь мы могли слышать все, что проникало в гидрофон усилителя. Звуков было много – отголоски шторма, щелчки рачков, движение воды вокруг корпуса затопленного судна. Но уже через пару секунд я расслышал голоса людей.
– Живы!
– Да не ори ты так! – осадил меня Долговязый. – Ты же на усилитель подключен.
Это означало, что все, произнесенное в микрофон гарнитуры, усиливается устройством внизу и будет услышано потерпевшими крушение. Голоса тут же стихли. Я представил, каково им там – ни с того ни с сего услышать по ту сторону обшивки человеческий голос мощностью в несколько киловатт. Не для слабых нервов, надо признать, развлечение. Особенно если темно.
– Да ведь это спасатели! – выкрикнул незнакомый мужской голос по-русски. – Эй, мы здесь!
Тут же раздались удары в переборку.
– Так, народ, не шумите, – негромко произнес Долговязый, и тут же все стихло. – Мне надо несколько важных вещей узнать. Во-первых, раненые или погибшие есть?
– Нет, – донесся голос из бездны. – Все целы.
На этот раз голос был Лесин, я его сразу узнал, несмотря на искажение тембра.
– Отлично, – отставник подмигнул мне. – Тогда второй вопрос. Почему радиосвязь не работает?
– Нет питания, – ответила Леся. – Затоплены кормовые отсеки, нам их пришлось задраить. Аккумуляторы там, а турбины стоят.
– То есть вы в темноте?
– Да.
Мне сделалось так жутко, что в знак солидарности с теми, кто внизу, я невольно закрыл глаза. Это почти немыслимо – не впасть в панику и истерику на глубине тридцати метров, в полной тьме, не имея возможности выбраться самостоятельно, не зная, прибудут ли спасатели в ближайшее время.
– И еще с воздухом большие проблемы. Нас тут пятнадцать человек. Уже ощущается нехватка
