Долговязый сунул ключ себе в карман, хотя таблички на пристани гласили, что этого делать нельзя.
– А чего вы от девушки отказались? – шутливо спросила Леся, когда мы поднялись с пристани на набережную.
– Нам одной хватит, чтобы жизнь не казалась медом, – почти всерьез ответил отставник.
В толпе в основном были местные, а мы втроем возвышались над ними на голову. Но несмотря на это, почтения наше преимущество в росте и весе ни у кого не вызывало, нам в прямом смысле приходилось пробиваться локтями.
– Рома! – позвала из-за спины Леся.
Я обернулся и увидел, что один из местных схватил ее за локоть и что-то горячо объясняет, жестикулируя свободной рукой. Говорил он на незнакомом языке, так что я ничего не понял.
– Эй, мистер! – окликнул я его по-английски. – У тебя проблемы?
Он осекся на полуслове, затем в голове у него что-то переключилось, и он обратился ко мне.
– За сколько ее отдаешь? – спросил он. – У меня большой босс, белый. Много денег даст.
– Отвали, – вспомнил я жаргонное словечко из разговорника.
Незнакомец пожал плечами и отпустил Лесю с глубоким непониманием в глазах. Ему было странно, что обладатель женщины не собирается ее перепродать подороже. Ведь всегда можно на этом выиграть, как ему казалось.
– Не отставайте! – окликнул нас Долговязый. – И не о чем с местными разговаривать. Здесь же только отребье, зеваки, пришедшие на катера поглазеть. Мы в их сознании большие белые хозяева, у которых есть такая недосягаемая вещь, как кредитная карточка. Так что если бы Леся просто врубила ему кулаком промеж глаз без всякого предисловия, это было бы намного понятнее, чем любые слова.
– Учту на будущее, – пробурчала Леська, потирая локоть.
Мы протолкнулись мимо стартового причала, где были выставлены напоказ готовые к гонке катера – три поршневых и два прямоточника. Их владельцы, вальяжно расположившись в пилотских креслах, охотно позировали перед камерами.
– Никто из них не попадет в десятку, – уверенно заявил Долговязый. – Машины у всех слишком слабые для гонки, и они прекрасно об этом знают. Поэтому парад для них единственный способ прославиться до старта, срубить немного денег с прессы и спонсоров, а на них довести катера к будущему году. Все начинающие так делают.
– Ты что, участвовал в Большой Механической? – удивился я.
– Нет. А вот у Викинга имеется такой штрих в биографии. Ты же видел, как он управляется с батипланом.
Да, Викинг мог дать сто очков форы даже Молчунье.
– Погоди! А может, и он тут будет среди участников?
– Вряд ли. Его бесшабашная молодость уже позади. Доказывать ему уже нечего и некому. Вот если ему выдать боевой батиплан, он бы показал класс, а детские забавы его уже мало интересуют. Хотя в Сети он результаты гонок посмотрит, это я гарантирую.
– Ну и как он тогда? – заинтересовался я. – Вошел в десятку?
– В десятку… Эх, Копуха! Он призер сорок восьмого года. Бронзовый, правда, но в тройку войти – сам понимаешь.
Это меня впечатлило. Надо же, я был знаком с призером Большой Механической, барракуда дери! Ну и дела! Скрытные какие ребята служили раньше в охотниках.
Среди зевак я заметил десятка три европейцев. Некоторые из них, судя по одежде и густому загару, жили тут не первый год и могли по праву считаться местными. Другие, прилично одетые и белолицые, приехали поглазеть на гонку и совершить связанные с ней деловые сделки. В общем, жизнь в Бенкуле перед Большой Гонкой била ключом. По всей видимости, за эту неделю город умудрялся сколачивать средства, которые будут кормить его целый год, до следующих соревнований.
– Если Молчунья заявилась в гонке, здесь мы ее не найдем, – сказал Договязый, прокладывая нам с Лесей дорогу через толпу. – Она катером должна заниматься, а не фигней.
– А есть какие-нибудь списки тех, кто заявлен? – спросил я.
– Списки есть в мэрии. Но, во-первых, уже поздно, их только утром можно будет посмотреть, а во- вторых, люди заявляются здесь по документам, а не по кличкам и позывным. Ты знаешь настоящее имя Молчуньи?
– Я знаю, – вместо меня ответила Леся. – Это мальчишки ее вечно звали по прозвищу, а я с ней в детстве была ближе знакома.
– Везет мне, – усмехнулся Долговязый. – Вечно жизнь меня сводит с женщинами, от которых больше пользы, чем проблем. Что Рипли возьми, что Молчунью, что Лесю. Иногда кажется, что мужики глупых женщин попросту выдумали.
– Нет, – покачала головой Леся. – Не выдумали. Я парочку знаю.
– Ты забыл, как мы за Анной гонялись по затопленным коридорам, – напомнил я. – Такую панику от большого ума не устроишь.
– Не годится, – ответил отставник. – Радж оказался еще глупее. Он вообще утонул до смерти.
Аргумент показался мне сомнительным, но я не стал спорить. Вскоре мы оставили набережную за спиной и выбрались из толпы. Праздношатающегося народу на улицах по-прежнему было полно, но уже не так, что приходилось проталкиваться. Здесь, чуть подальше от стартовой пристани, я заметил и нескольких местных женщин, стоявших у края аллеи. В прическе каждой за левым ухом был заткнут большой алый цветок, а у тех женщин, что проходили мимо, никаких цветов не было, если не считать жасминовых гирлянд
