старшего ветеринара, немедленно прыгнуть не сможем. Но рефлексы в норме – плазменную камеру можно использовать, противометеорные орудия тоже…
– Когда сможем прыгнуть? – Капитана больше интересовала жизненно важная конкретика.
– Все зависит от того, как яхта отреагирует на ударные дозы препаратов. Часов восемь – это минимум. Быстрее вывести Мисс Синтию из ступора не удастся, возможны опасное учащение пульса и скачок кровяного давления.
– Ясно. Тогда не форсируйте, – хмуро кивнул Громов. – На спасательных челноках мы отсюда сможем добраться только до Арагоны. Если надорвем корабль, эвакуироваться нам некуда. Запускайте щадящий режим восстановления. Попробуем отсидеться до следующего прыжка, никому не попадаясь на глаза… – Он тяжело вздохнул. – Вот спасибо, гражданин первый пилот. Наломали дров…
Нина Сангада молча сиснула зубы.
Пространство в зоне выхода из «кротовой норы» не было девственно чистым. Все, что проваливалось на входе и не имело достаточной инерционной массы, чтобы преодолеть гравитационную зону, скапливалось по другую сторону коридора – миллиарды кубометров пыли, мелкие астероиды, фрагменты и остовы космократоров, прочий космический мусор. Причем более легкие фрагменты быстрее уторможивались гравитацией «норы» и вливались в гигантское вращающееся кольцо вблизи нее, а более тяжелые скапливались подальше, не в силах ни совсем оторваться от устья подпространственного коридора, ни вернуться к нему. В результате Мисс Синтия поначалу пронзала абсолютный вакуум, затем скопления газов, уже встречая некоторое сопротивление среды, затем облака мельчайшей пыли. Постепенно ее скорость падала, но и космос вокруг становился все более опасным из-за появления все более крупных объектов, хаотично движущихся по эллиптическим орбитам.
По приказу капитана были приведены в боевую готовность противометеоритые орудия, расположенные по всей длине спинной хорды корабля. Из подвижных желваков орудийных башен выдвинулись усики наружных сенсоров системы прицеливания, распахнувшиеся мембраны обнажили короткие жерла бластеров. Тормозные двигатели включились сначала на малую, затем на среднюю тягу, вновь окутав яхту ореолом плазменного свечения.
– Впереди довольно плотное облако астероидов, – предупредил навигатор.
– Что насчет чужих кораблей? – поинтересовался Громов.
– Трудно сказать, – признался Пешич. – Никаких трансвакуумных возмущений не наблюдаю. Но это означает лишь то, что никто не собирается выйти из подпространства и не перемещает гравитационную массу. Пираты уже могут быть здесь – сидеть в засаде с выключенными двигателями.
– Понимаю, – кивнул Громов. – Что радар?
– Бесполезен. Кругом десятки мертвых космократоров. На радаре их не отличить от живого корабля в дрейфе. Идеальное место для засады, сэр.
– Если бы пираты нас ждали, то уже напали бы, – заметила Анна Аронштам.
– Не обязательно, – покачал головой капитан. – Могут пока присматриваться, что за корабль, в каком состоянии, чего от нас можно ожидать. На имперские корабли они вообще почти никогда не нападали…
– До недавнего времени, – угрюмо сказал Стефан Пешич.
В рубке повисла гнетущая тишина.
Космическая пыль на выходе из «кротовой норы» вилась подобно дыму, вытекающему из ствола после выстрела. Иногда яхта ныряла в пылевые языки, непроницаемые для света, и полностью пропадала в видимом диапазоне, затем снова выныривала, двигаясь прочь от коварной транспространственной аномалии. Дальше от выхода из коридора пыль, не захваченная гигантским туманным кольцом, образовывала облака и клубилась, подчиняясь закону гравитационного уплотнения. В этих облаках, как рыбы в мутной воде, скрывались останки мертвых кораблей. Часть из них, сильно изуродованные многочисленными плазменными попаданиями или термоядерными взрывами, были жертвами древних колониальных баталий, другие, погибшие от болезней и старости, выглядели почти как живые – навеки законсервированные в безвоздушном пространстве.
Капитан Громов прекрасно понимал, что если пираты все же появятся, то играть придется на их поле и по их правилам – именно они выберут время нападения и угол атаки. И фактор неожиданности в любом случае будет на их стороне.
– Увеличить скорость, – распорядился он, кусая губы. – Усложним возможному противнику задачу.
– Плюс ноль пятнадцать, – отозвалась Сангада, выполняя команду.
– Плюс ноль сорок пять, – поправил Громов, пристально вглядываясь в ходовой монитор.
– Есть плюс ноль сорок пять, – немного удивленно ответила Нина.
– Ингвар, – негромко произнес Шлоссер, – не слишком ли ты…
– Ничего. Чем больше скорость, тем меньше вероятность атаки в лоб. Если все будет нормально, ближе к астероидам утормозимся.
Первый пилот Сангада трижды ударила маршевыми двигателями. Мисс Синтия быстро набирала ход.
– Еще! – распорядился Громов.
– Гражданин капитан! – не выдержал первый помощник. – Яхта инертная, угодим в астероидное поле – маневрировать не сумеем!
– А мы постараемся не угодить, – ответил капитан.
– Зачем такой риск?!
– Скажи-ка мне, Алоиз, – проникновенно проговорил Громов, – вот если бы ты был пиратом на арагонском рейдере, где бы ты устроил засаду?
– Ну, скажем, здесь и здесь… – Шлоссер задумался. – Очень удобный угол атаки, и можно свободно дрейфовать вне гравитационной зоны, а жертва тебя практически не видит. Или здесь – отличное место. Или, допустим, вот здесь… Ох ты, черт!
– Вот именно. Если здесь на самом деле никого нет, значит, Зодчий нас любит и мы еще нужны для его Великого Замысла. А если есть, значит, мы совсем не зря прибавили скорости.
– Вижу пирата! – внезапно выкрикнул навигатор Стефан Пешич, заметив движение на объемной карте пространства.
Глава 17
Астероидное облако
Арагонский рейдер по кличке Вредный Тони, притаившийся среди останков сородичей, отличался от них немногим. Он был уже не молод, да и постоянные скитания и стычки отразились на нем не лучшим образом. Оба рудиментарных боковых плавника у него были обломаны почти под корень, а на обшивке виднелись большие неопрятные плеши – последствия вирусной заразы, подхваченной на Вервеге. Половина глаз Вредного Тони были мертвы, превратившись в неподвижные бельма после слишком близких ядерных вспышек. Однако несмотря на жалкий вид, рейдер оставался стремительным и опасным хищником, способным основательно потрепать противника вдвое больше себя. Его носовые сенсоры уже давно уловили присутствие гражданского космократора на дистанции броска, Тони подрагивал от возбуждения, так что пилоты-сенситивы с трудом его сдерживали. Но пока обнаруживать себя не стоило – намеченная жертва все же была быстроходной круизной яхтой, а плазменная камера Вредного Тони, серьезно пораженная вирусом, полную мощность развить не могла. Так что шансы у двух кораблей – юного оленя и старого волка – выглядели примерно равными.
И лишь когда стало ясно, что если промедлить еще несколько мгновений, то яхта начнет удаляться, рейдер стрелой выскользнул из-за астероида, формой напоминавшего гигантскую картофелину.
– Общую тревогу по кораблю! – рявкнул Громов. – Изображение на ходовой монитор!
Капитан Вредного Тони собирался атаковать яхту на сближающемся курсе, поэтому рейдер выскочил из пылевого облака не наперерез Мисс Синтии, а по огромной параболе, пытаясь чуть опередить ее и заранее занять удобную позицию в точке рандеву.
– Увеличить скорость! – распорядился Громов.
– Гражданин капитан! – попыталась урезонить его Сангада. – Астероиды!..
– Выполнять, первый пилот! Коррекция курса двадцать один и пять стерадианов прим!
Оставляя в пространстве широкий шлейф плазмы, Мисс Синтия начала отклоняться от курса. Однако пиратский капитан Август Бабакиери уже не первый раз брал за жабры таких вот умников. Просчитанная его
