обломки, пересекающие его траекторию, имел куда больше возможностей. Поравнявшись с капсулой, рейдер неторопливо осуществил стыковочный маневр. В свете коротких вспышек двигателей он приблизился к добыче вплотную, выбросил липкие абордажные щупальца, подтянул ее к себе и присосался к обшивке мышечной мантией абордажного шлюза.
– Живо, живо! – подгонял подчиненных бородатый командир абордажной группы, недавно принимавший ставки. – Режьте ей бок!
Укротители выпустили в шлюз двух юрких крабообразных морфов. Те вонзили острые лапы в обшивку капсулы и принялись резать псевдохитин кислотными струями, выдавливаемыми из брюшка. Раздалось булькающее шипение, заструился едкий синеватый дым, по десантному отсеку Вредного Тони распространилось зловоние горелой плоти. По мере того как броневые чешуи понемногу поддавались натиску, кислотные псевдокрабы перебирались на новое место. В течение нескольких минут они вырезали в обшивке капсулы двухметровую овальную дыру с неровными краями. Киноиды, учуяв знакомый запах разъедаемого кислотой псевдохитина, окончательно осатанели, и погонщикам стоило большого труда удержать их на месте. Как только огромный кусок взрезанной обшивки рухнул на пол, абордажные биоморфы со свирепым рычанием ринулись внутрь.
В единственном отсеке капсулы сгрудились пятеро мужчин и одна женщина. Киноиды бросились на них, как вихрь, не давая оказать малейшее сопротивление. Первым до жертвы добрался Унылый Джерри, на которого делались самые большие ставки. В два движения он ухватил полковника Понтекорво зубами за одежду, швырнул на палубу и прижал к полу передними лапами. Растрепанный Ганс тем временем бросился на Лару. Купер со страшной силой пнул его в ребра, но лишь отшиб ногу о непробиваемые латы биоброни. Два других морфа обрушились на него, прижали к палубе, растянув за руки и за ноги. Через несколько секунд вся группа полковника Понтекорво во главе с командиром лежала на полу в беспомощном состоянии. Стоило кому-нибудь шевельнуться, как киноиды тут же глухим рычанием и зловещим оскалом предупреждали, что делать этого не следует.
Убедившись, что сопротивление успешно подавлено, через вырезанную дыру в капсулу полезли пираты. Они надели на пленников наручники и пинками погнали на рейдер.
– Надо же, какое спелое яблочко! – Громила из абордажной команды, мерзко хохотнув, ухватил Лару за грудь.
Коротко взмахнув сцепленными руками, Розен нанесла ему сокрушительный удар в подбородок, так что пират едва не опрокинулся на спину. С трудом устоявший на ногах абордажник мотнул лохматой башкой, шагнул к девушке и со всей дури въехал ей кулачищем в солнечное сплетение. С болезненным стоном Лара покатилась по полу.
Пират, конвоировавший Купера, раскрыв рот смотрел на эту сцену. Воспользовавшись тем, что он отвлекся, мастер-сержант молниеносно вывернулся из его хватки, рванулся вперед, сбил с ног конвоира, шедшего перед ним, добрался до обидчика Лары и с полуразворота от души угостил его ногой в челюсть так, что у абордажника хрустнули зубы. Любитель спелых яблочек рухнул как подкошенный, шарахнулся затылком о стену отсека и пустил изо рта кровавую пену. На Купера бросились сразу трое, но, несмотря на скованные руки, Фред раскидал их по всему отсеку.
– Еще есть желающие? – спросил он, озираясь.
Желающих не оказалось, поэтому один из укротителей шевельнул пальцами, и на Купера кинулись морфы. Двое опрокинули его на пол, а третий несильно ухватил зубами за горло. Воспользовавшись беспомощным положением Фреда, абордажники принялись избивать его ногами, однако бородатый командир рявкнул на них:
– А ну, хватит, кизлода! Сдурели – товар портить?! Я вам сейчас сам все зубы вынесу к халабасу!
Недовольно ворча, пираты разошлись в стороны и отозвали киноидов, оставив Купера лежать на полу. Тот поднялся и помог встать Ларе.
Пленников загнали в трюм рейдера, освободили от наручников и заперли в просторной карбонатпротеиновой клетке вместе с четырьмя абордажными морфами. Умиротворенные сенситивами твари вели себя спокойно, улеглись по углам и сделали вид, что заключенные их абсолютно не интересуют. Однако никто из пленников не сомневался, что в случае любого неосторожного действия с их стороны киноиды отреагируют мгновенно.
Через полчаса посмотреть на захваченных имперцев пожаловал сам капитан Бабакиери. Он жестом приказал сопровождавшим его пиратам остаться у входа в трюм, а сам остановился в паре метров от прутьев решетки. Толстяк с интересом обвел глазами группу Понтекорво, дольше других задержавшись взглядом на Ларе. Затем уселся на выступающий из стены уродливый костяной нарост и проникновенно спросил:
– Жить хотим, муяврии?
– Кто же не хочет? – сумрачно отозвался Реджеп Блэк. – Чего вам надо?
– Ты спрашиваешь, что нужно пирату?! – изумился Август. – Кизлода! Пирату нужны деньги. Это же элементарно!
– Действительно, – заместитель Понтекорво кивнул. – Могу предложить несколько реалов, у меня тут завалялись в кармане.
– У меня тоже есть пара, – поддержал Купер.
– Карманы ваши я тоже выверну, не побрезгую, – серьезно ответил Бабакиери. – Но в первую очередь мне интересно, кто вы такие и сколько за вас можно получить, гантарва. Хотя твоя вот хряпа мне знакома. – Капитан пиратов впился взглядом во Фреда. – Артист?
– Типа того, – кивнул Купер.
– Катаешься по Райскому Поясу на деньги налогоплательщиков?
– Нет, на буржуйские. Рекламирую туристическую компанию.
– Ах, на буржуйские! – саркастически усмехнулся Август. – Так ты, артист, выходит, брат нам – облегчаешь имперских крыс от лишних бабок? Ты, вольный брат, небось, тоже за всеобщее равенство и свободу?
– Не совсем, – признался Купер. – Потому что всеобщее равенство приводит к власти серость и клоунов, а свобода делать мерзости – тоже мерзость, а не свобода. Не брат ты мне, хряпа пиратская. Торжественно обещаю, что при первой же возможности я тебе легкие через анус вытащу.
– Не думаю, что тебе представится такая возможность. – Капитан Бабакиери вовсе не собирался обижаться. Как можно обижаться на низшее существо, тоталитарного раба до мозга костей, неодушевленный мешок с деньгами? Вот любой из вольных братьев за такие слова непременно получил бы нож в бок, потому что свобода – это не только право говорить что хочешь, но и обязанность отвечать за сказанное. Богатой имперской крысе этого не понять, эти убогие слуги императора с детства приучены, что за них думает и несет ответственность старший по званию. – Каждый из вас, муяврии, получит канал нуль- связи на пять минут, – повысил голос он, обращаясь ко всем. – За это время вы должны будете описать заинтересованным лицам ситуацию и сумму выкупа. Будет выкуп – полетите домой, к мамочкам. За свои цыплячьи жизни и девичью честь не беспокойтесь особо, нам репутацию марать не выгодно. Мы люди деловые, живем с этого бизнеса, у нас все по-честному. Но если выкупа в установленные сроки не будет – вот тогда уже начинайте беспокоиться, и очень серьезно. Кизлода, не пожалею денег на прямой нуль-канал, чтобы продемонстрировать заинтересованным лицам, какие муки ожидают тех, чьи родственники жадничают. Начну с одного пальца в день. Доступно?
Никто не ответил. Капитан махнул рукой, двое абордажников бросились к нему через весь трюм и помогли подняться.
– Думайте, с кем будете связываться, – сказал он на прощание. – А я пока подумаю, какой выкуп с вас слупить, хрюмфтики.
Владения Августа Бабакиери на Арагоне располагались всего в пятидесяти километрах от столицы. В его землях не было полей и пастбищ, зато имелся завод-инкубатор, в котором выращивались личинки рейдеров – по одной в год. Стоили они изрядно, так что хозяйство не бедствовало. Сам Бабакиери из хронической жадности летал на старом больном Тони, каждый раз надеясь, что следующую выращенную личинку оставит себе. Но стоило очередному покупателю назвать цену чуть выше прошлогодней, как Август без колебаний отказывал себе в удовольствии пересесть на новый корабль.
Усадьба хозяина располагалась в низине, в русле небольшой реки – той самой, которую не так давно
