— Кики тоже, а она почти такая же практичная, как Аманда. Бьянка хочет, чтобы мы нашли ожерелье.
— Изумруды Калхоунов? — уточнил Слоан.
— Да. Мы искали ключ к разгадке, но восьмидесятилетняя путаница просто обескураживает. Еще и публичная огласка докучает.
— Это очень умеренное слово. — Аманда нахмурилась.
— Они могут найтись в ходе реконструкции, — предположил Слоан.
— Мы надеемся. — Коко осторожно обвела губы наманикюренным пальцем. — Думаю, еще один séance мог бы расставить все по своим местам. Уверена, вы очень восприимчивый человек.
Аманда поперхнулась вином.
— Тетя Коко, мистер О'Рили прибыл сюда, чтобы работать, а не играть в призраков и гоблинов.
— Мне нравится смешивать бизнес и удовольствие. — Он отсалютовал Аманде своим стаканом. — Фактически у меня это вошло в привычку.
Новая мысль возникла в голове у Коко.
— Вы не с острова, Слоан.
— Нет, из штата Оклахома.
— Правда? Это довольно далеко отсюда. — Она самодовольно перевела пристальный взгляд на Аманду. — Как архитектор вы очень важны для всех нас.
— Хотелось бы так думать, — промолвил он, озадаченный лукавым взглядом, который Коко послала племяннице.
— Заварка, — пробормотала тетя, затем встала. — Я должна идти, проверить ужин. Вы присоединитесь к нам, не так ли?
Слоан планировал быстро взглянуть на дом, потом вернуться в гостиницу и проспать часов десять. Но, увидев раздражение на лице Аманды, тут же передумал. Вечер в ее обществе мог стать лучшим лекарством от смены часовых поясов.
— Был бы просто счастлив.
— Замечательно. Мэнди, почему бы тебе не показать Слоану западное крыло, пока я закончу готовку?
— Заварка? — спросил Слоан, когда Коко выскользнула из комнаты.
— Вам лучше оставаться в неведении. — Смирившись, Аманда поднялась и указала рукой на дверной проем. — Начнем?
— Прекрасная идея. — Он последовал за ней к винтовой лестнице. — Как вам больше нравится — Аманда или Мэнди?
Она пожала плечами.
— Я откликаюсь на любое.
— Разные образы. Аманда — хладнокровная и сдержанная. Мэнди… более нежная.
Она пахнет свежестью, подумал он. Как легкий бриз в жаркий пыльный день.
Наверху лестницы девушка остановилась и повернулась к нему лицом.
— А какой образ у Слоана?
Он остался стоять ступенькой ниже, так что их глаза оказались на одном уровне. Чутье подсказывало, что оба предпочтут такое положение.
— Вы скажите мне.
У него самая дерзкая усмешка, которую она когда-либо видела. Всякий раз, когда он так ухмылялся, Аманда чувствовала потрясение и раздражение.
— Бандит из Старого Запада? — сладко пропела она. — У нас здесь не так часто бывают ковбои.
Она снова повернулась и не успела пройти и половины коридора, когда он взял ее за руку.
— Вы всегда так спешите?
— Не люблю тратить время попусту.
Он продолжал держать ее за запястье, пока они шли дальше.
— Запомню.
Господи, место просто невероятное, решил Слоан, когда они добрались до запущенной части строения. Кессонный потолок[6], резные перемычки окон и дверей, толстая деревянная обшивка из красного дерева. Он остановился в арочном окне, чтобы коснуться волнистого стекла. Это, должно быть, первоначальный вариант, подумал он, так же как пол из каштанового дерева и причудливая штукатурка.
Правда, трещины в стенах… довольно большие, и он мог засунуть палец до первого сустава. Здесь и там зияли отверстия размером с кулак, части лепнины сгнили.
Это вызов — вернуть особняку прежнюю славу. И удовольствие.
— Мы годами не использовали эту часть дома. — Аманда открыла резную дубовую дверь и смахнула в сторону паутину. — Непрактично обогревать все помещение зимой.
Слоан ступил внутрь. Покатый пол зловеще скрипел, пока он шел через комнаты.
Кое-где впереди явно тащили тяжелую мебель, оставив на полу глубокие зазубренные царапины. Два стекла на узких дверях террасы были разбиты и заменены фанерой. Мыши славно попировали плинтусом. Над головой виднелась поблекшая фреска с пухлыми херувимами.
— Это была лучшая комната для гостей, — пояснила Аманда. — Фергус размещал здесь людей, на которых хотел произвести впечатление. Возможно, кто-то из Рокфеллеров останавливался тут. Имеется собственная ванная и гардеробная.
Она толкнула перекошенную дверь.
Игнорируя ее, Слоан подошел к черному мраморному камину. Стена над ним была оклеена шелковыми обоями и запятнана гарью. Отколотый край каминной доски разбил ему сердце.
— Вас стоило бы расстрелять.
— Прошу прощения?
— Вас стоило бы расстрелять за то, что вы довели это место до подобного состояния. — Взгляд, которым он впился в нее, больше не был ленивым и насмешливым, а горячим и быстрым, как пуля. — Такая каминная доска незаменима.
Взволнованная Аманда виновато посмотрела на итальянский мрамор с обитыми краями. — Ну… ведь не я же разбила его.
— И взгляните на эти стены. Штукатурная работа такого уровня — это искусство, такое же искусство, как творения Рембрандта. Вы бы позаботились о Рембрандте, не так ли?
— Конечно, но…
— По крайней мере, у вас хватило ума не закрашивать лепнину. — Пройдя мимо нее, Слоан глянул в смежную ванную. И начал ругаться. — Ради Бога, это плитка ручной работы! Посмотрите на эти осколки. Их не цементировали с Первой мировой войны.
— Не понимаю, что такого…
— Нет, не понимаете. — Он вернулся к ней. — Вы представления не имеете, чем владеете. Это место — памятник мастерства начала двадцатого столетия, а вы позволяете разваливаться всему прямо на глазах. Это — подлинные крепления газового освещения.
— Я прекрасно знаю, что это, — огрызнулась Аманда. — Для вас это памятник, а для меня — жилой дом. Мы сделали все, что смогли, чтобы сохранить крышу. Если штукатурка треснула, то только потому, что мы должны были сосредоточиться на сохранении работающего котла отопления. И если мы не волновались о повторном цементировании плиток в этой ванной, которой никто не пользуется, то только потому, что нуждались в ремонте водопровода в другом месте. Вас наняли для восстановительных работ, а не для философских размышлений.
— Вы получаете то и другое по одной цене.
Когда он потянулся к ней, Аманда, отступив, ударилась спиной о стену.
— Что вы делаете?
— Успокойтесь, милая. У вас паутина в волосах.
— Я сама могу ее снять, — заявила она, затем напряглась, когда он провел пальцами по ее волосам. — И не зовите меня «милая».
