святого Валентина.
— Ух ты… Вот это да… — Сердце Рипли растаяло как воск, а живот напрягся.
— Скажи спасибо и поцелуй меня, — подсказал Бук.
— Спасибо…
Цветов было столько, что для поцелуя Рипли пришлось отвести их в сторону. Мак обнял ее, прижал к себе и увлек в скользкий, ненадежный мир.
— Цветов много. — Бук коснулся губами рта Рипли, возбуждая их обоих. — Поблагодари меня еще раз.
— С… — Поцелуй становился все более страстным. У Рипли по коже побежали мурашки. Ей пришлось встать на цыпочки.
— Вот теперь в самый раз. — Мак нежно поглаживал ее спину.
— Надеюсь… — Рипли пришлось откашляться. — Очень красивые цветы. — Она чувствовала себя последней дурой, потому что хотела зарыться лицом в цветы и нюхать их, как щенок. — Но это было ни к чему. Валентинов день не по моей части.
— Ну да, конечно. Грубый материализм и так далее. Ну и что?
Он заставил Рипли рассмеяться, и она перестала чувствовать себя глупо.
— Их чертовски много. Должно быть, когда ты уходил, владелец цветочного магазина стоял на коленях и плакал… Нужно подумать, во что их поставить.
Она приспособила под вазу пластмассовое мусорное ведро. Наполняя его под раковиной в ванной, Рипли понюхала букет и вздохнула.
— Дома я поставлю их во что-нибудь получше, — пообещала она, вернувшись. — Мне и в голову не приходило, что тюльпаны могут быть самых разных цветов. Никогда не обращала на это внимания.
— Моя ма обожает тюльпаны. Она… как это говорится… выгоняет их даже зимой. Выращивает в стеклянных баночках.
Рипли поставила импровизированную вазу на письменный стол.
— Держу пари, что сегодня ты послал матери цветы.
— Конечно.
Она посмотрела на Мака и покачала головой:
— Доктор Бук, вы ужасно милый.
— Ты так думаешь? — Он порылся в кармане, нахмурился, полез в другой карман, вынул маленькое шоколадное сердечко и сунул его в ладонь Рипли.
«Будь моей», — прочитала она и снова ощутила холодок в животе.
— Ну что? — Бук дернул ее «конский хвост». — Ты будешь моей Валентиной?
— О боже, ты серьезно? Ты меня достал. Придется вечером купить тебе поздравительную открытку.
— Это самое меньшее, что ты можешь сделать. — Он продолжал играть ее волосами. — Кстати, насчет сегодняшнего вечера… Когда я договаривался с Майей, то совсем забыл, что сегодня Валентинов день. Если хочешь, я отменю встречу. Мы сможем пообедать, куда-нибудь съездить — в общем, выбирай сама.
— Ох…
Рипли вспомнила, что сегодня пятница. Она старалась не думать об этом. Теперь Мак давал ей идеальную возможность разрушить глупую затею, по крайней мере на время. Увы, это было крайне важно для его работы.
«Да, — невольно вздохнув, подумала Рипли, — он действительно ужасно милый».
— Нет, не беспокойся. Уговор дороже денег.
— Ты можешь пойти со мной.
Рипли хотела отвернуться, но Мак удержал ее на месте, просто сжав пальцы. Ласковый жест тут же превратился в способ принуждения.
— Я еще не знаю, что буду делать вечером. Так что на меня не рассчитывай.
— Как скажешь. — Ему не хотелось расстраивать Рипли, но куда деваться. — Я должен тебе кое-что рассказать. Если ты решишь не приходить на встречу, то приходи попозже в коттедж.
— А в чем дело?
— Там узнаешь. — Мак слегка дернул ее за волосы и пошел к двери, но на пороге обернулся. — Рипли… — сказал он, оглянувшись, — в чем-то мы продолжаем оставаться по разные стороны баррикад. Если мы поймем, в чем дело, и признаем правоту друг друга, у нас все будет отлично.
— Ты чертовски упрям.
— Угу. Мои родители потратили кучу денег, чтобы убедиться в этом.
— На психиатров? — насмешливо улыбнулась она.
— Точно, черт побери. Тогда до вечера.
— Да, — пробормотала Рипли, когда дверь закрылась.
Беда заключалась в том, что упрямство самой Рипли дало трещину, потому что она сходила по Маку с ума.
Женщине трудно сохранить достоинство и репутацию крутой дамы, когда она идет по улице с ведром, полным цветов. Но когда ту же самую женщину застают за разглядыванием витрины с изрядно поредевшим запасом сентиментальных открыток в честь Дня святого Валентина, сделать это почти невозможно.
— Мне нравится эта. — Глэдис Мейси протянула руку и ткнула пальцем в большую открытку с огромным розовым сердцем. Рипли чуть не вырвало.
— Да? — вежливо спросила она.
— Я выбрала эту открытку для Карла неделю назад, а когда сегодня утром подарила, он был очень доволен. Мужчины любят большие открытки. Наверно, это заставляет их чувствовать себя более мужественными.
Рипли, не сомневавшаяся, что в таких делах Глэдис разбирается лучше, вынула открытку из гнезда.
— Последняя, — сказала она. — Мне повезло.
— В самом деле повезло. — Глэдис наклонилась и полюбовалась тюльпанами. — Тут не меньше четырех дюжин.
— Пять, — поправила Рипли.
Ну да, она их пересчитала. Не смогла побороть соблазн.
— Пять дюжин. Гм-м… В это время года они стоят целое состояние. Просто картинка, и все тут. А шоколадку получила?
Рипли вспомнила про лежавшее в кармане шоколадное сердечко.
— Вроде того.
— И шоколадку тоже… — Глэдис задумчиво кивнула. — Мужчина сражен.
Рипли чуть не выронила ведро.
— Что вы сказали?
— Я сказала, что мужчина сражен.
— Сражен… — У Рипли защекотало в горле — то ли от смеха, то ли от страха. — Это слово давно вышло из употребления. Почему вы так думаете?
— О господи, Рипли, в Валентинов день мужчина дарит женщине цветы, шоколадку и все остальное не для того, чтобы пригласить ее сыграть в канасту. Почему нынешняя молодежь так непонятлива?
— Я думала, что он из тех, кому нравится соблюдать все обряды на свете.
— Мужчины делают широкие жесты только тогда, когда им об этом напоминают, когда они испытывают тревогу, чувство вины и когда сражены наповал. — Глэдис загибала пальцы с ногтями, накрашенными праздничным алым лаком. — Говорю по собственному опыту. Ты напоминала ему про праздник?
— Нет. Я сама забыла.
— Вы поссорились?
— Нет, — призналась Рипли.
— Ему есть от чего чувствовать себя виноватым?
— Да нет, ничего такого…
— И что же остается?
— Выходит, последнее. — Рипли задумалась и стала изучать открытку. — Значит, говорите, они любят
