большие?
— Совершенно верно. Поставь эти цветы во что-нибудь красивое. Они слишком хороши для этого старого ведра. — Глэдис потрепала Рипли по плечу и ушла.
Сомневаться не приходилось: скоро весь поселок узнает, что помощник шерифа вздыхает по чокнутому профессору с материка. А он по ней.
А «профессор с материка» вернулся к работе. Мак обрабатывал данные, полученные в тот вечер, который они провели вместе с Рипли. Он сформулировал начальную гипотезу и теперь приближался к логическим выводам.
Бук не заметил, в котором часу они с Рипли занимались любовью. В это время он думал о более важных вещах. А продолжительность? Сколько времени это продолжалось, тоже было загадкой. Но если его теория о распространении энергии верна, то распечатки зафиксировали именно этот момент.
Самописцы регистрировали взрыв за взрывом, пики, долгие устойчивые подъемы и флуктуации. И как это он не слышал громких звуковых сигналов? Видно, забыл обо всем на свете.
Сейчас Мак смотрел на осязаемое доказательство ощущений, пережитых ими обоими, и испытывал странное возбуждение.
Он измерил расстояние между пиками и подъемами, высчитал продолжительность спадов между энергетическими пиками и высоту каждого пика.
Потом встал и долго ходил по кабинету. Наконец образ обнаженной Рипли растворился, и Мак смог вернуться к работе.
— Картина предельно ясная. Низковольтная энергия. — Он снял очки и стал есть яблоко. — Отдых. Теперь мы просто лежим рядом. Ленивая постельная беседа. Все понятно… Но почему дальше снова начинается подъем?
«Похоже на горы, — подумал он. — Подъем, плато. Подъем, плато…»
Мак вспоминал. Она встала, пошла за пиццей, потом зашла на кухню за пивом. Может быть, подумала, что неплохо было бы еще раз заняться любовью. Эта мысль польстила его самолюбию.
Но данная гипотеза не объясняла внезапный резкий выброс энергии. Не было никакого подготовительного периода, просто — вертикальный подъем, напоминающий старт ракеты с космодрома. Мак старался изо всех сил, но так и не смог обнаружить ни внешнего, ни внутреннего источника этой силы.
Смутно помнилось, что в этот момент он находился в полудреме, ждал ее возвращения и думал о пицце, о том, как они будут есть ее в постели, обнаженные. Картина была приятная, но не объясняла случившегося. Он сам был тут ни при чем.
Значит, Рипли. Но как и почему? Загадка…
Выход из шока? Возможно. Но выход из шока редко бывает таким же мощным, как сам шок, а этот пик вонзался острием прямо в потолок.
Если бы можно было восстановить событие… А это идея. Конечно, предложить Рипли повторить опыт нужно будет как можно более деликатно.
У них найдется о чем поговорить.
Мак откусил еще кусок яблока и с удовольствием вспомнил ошарашенный взгляд Рипли, когда он вошел на участок с цветами. Ему нравилось удивлять эту женщину, а потом следить за выражением ее лица.
Нравилось следить за всем, что она делает.
Интересно, много ли времени потребуется, чтобы уговорить ее поехать с ним в путешествие? Может быть, уже этой весной, еще до того, как он возьмется за дело и начнет писать книгу. По дороге можно будет сделать короткую остановку в Нью-Йорке. Познакомить Рипли с родителями.
А потом они ненадолго уедут куда-нибудь, по ее выбору. Ему без разницы.
Он проведет с ней несколько дней. Отложит работу и проверит еще одну собственную гипотезу о том, что это любовь.
В тот вечер Рипли решила держаться подальше от Майи. Поскольку вечернее дежурство выпало на долю брата, она сможет остаться одна. Ради разнообразия. Надо будет включить телевизор на полную громкость, съесть что-нибудь вкусное, но вредное и посмотреть по кабельному телевидению новый бое- вичок.
Почти все свободное время она проводила с Маком. Может быть, в этом и заключалась проблема. Ей было необходимо побыть одной и подумать.
Она затратит часть энергии на выжимание штанги, примет долгий горячий душ, потом погрызет попкорн, полный соли и масла, и посмотрит телевизор вместе с Люси и Диего.
Рипли включила на полную мощность музыку в комнате для гостей, которую приспособила под спортивный зал, и пошла в спальню переодеваться. Следом за ней увязались кот и собака.
Весь туалетный столик занимали тюльпаны. Просто взрыв цвета. В воздухе стоял тонкий аромат.
— Валентинов день — настоящий рэкет, — вслух сказала Рипли, но тут же махнула рукой. — Тем не менее, он делает свое дело.
Она взяла открытку, купленную для Мака. До коттеджа тут рукой подать. Нужно будет сунуть открытку под его дверь. Честно говоря, такое щекотливое дело лучше делать, не видя адресата.
Можно будет написать, что они увидятся завтра. Чем больше Рипли думала об этом, тем меньше ей хотелось говорить с Маком. Придет с шабаша ужасно довольный собой и начнет болтать…
Пусть это было нелепо и даже глупо, но Рипли не хотелось путать чувства, которые они испытывали друг к другу, с его работой или ее… даром. Не хотелось — и все.
До сих пор она ни разу не влюблялась по-настоящему. Что плохого, если она на время забудет обо всем остальном?
— Вот так, — сказала она Люси и Диего. — Вернусь в десять. Без меня не пить, не курить и не звонить в другие города.
Рипли взяла открытку, шагнула к двери, которая выходила на галерею…
И очутилась на берегу в самый разгар бури. Ветер хлестал как ледяная плеть. Воздух был голубым от молний. Она вращалась, вращалась в вихре энергии, покалывавшей кожу тысячами иголок.
Круг был белым пламенем на песке. Она находилась в этом круге, над ним и в стороне.
Внутри круга стояли три фигуры. Она видела себя и в то же время не себя, взявшуюся за руки с сестрами, и слышала поднимавшиеся к небу заклинания, которые эхом отдавались в ее ушах.
Она видела себя и в то же время не себя, одинокую, стоящую вне этого яркого круга. Руки подняты, ладони пусты. И скорбь, вырвавшаяся из этой одинокой души, хлынула в ее сердце.
Она видела себя такой, какой была: живой, охваченной бурей, стоящей за пределами круга, в котором ждали сестры. Внутри нее бушевали гнев и сила.
Один мужчина съежился у ее ног, второй бежал к ней в грозной темноте. Но до нее нельзя было дотянуться. В ее руке сверкал серебряный меч правосудия. Она с криком опустила клинок.
И уничтожила всех…
Рипли очнулась на полу галереи. Она дрожала всем телом. Ее кожа была влажной; в воздухе стоял острый запах озона. Когда она поднялась на четвереньки, живот свело судорогой.
Встать не было сил, поэтому она осталась в той же позе, слегка раскачиваясь всем телом и втягивая воздух в изголодавшиеся легкие. Рев в ушах сменился бесконечным рокотом моря.
До сих пор с ней не бывало ничего подобного. Так сильно, так стремительно… Даже тогда, когда она колдовала сама и сознательно стремилась к этому.
Она хотела уползти к себе в комнату, съежиться на коврике в темноте и захныкать, как ребенок. Но услышав собственные слабые всхлипывания, Рипли поднялась на колени и заставила себя вздохнуть полной грудью.
Не в силах избавиться от видения, она с трудом встала и бросилась бежать.
— Ты уверен, что хочешь этого? — Нелл, державшаяся с Заком за руки, нарочно замедлила шаг.
По небу плыли тонкие облака, пропускавшие свет звезд. Полумесяц был пухлым и белым. Но Нелл прошла бы здесь и в темноте. Она хорошо знала дорогу — через сад Майи, мимо зазубренных скал, в зимний лес. Майя и Мак ушли вперед.
Сквозь деревья и кусты до них еще доносился мелодичный голос Майи.
— А ты бы предпочла, чтобы я остался?
