подлетели к алтарю на крыльях ангелов. И у нас были разные желания.., или мы думали, что разные. И пока выясняли, чего хотим, ссорились, обижали друг друга, чуть ли не расцарапывали физиономии.., но справились.
– С Этаном очень трудно ссориться, – вздохнула Грейс.
– Но возможно.
– Да, но… Анна, он не был честным со мной. И я не могу забыть об этом. Он позволил мне мечтать, хотя все время знал, что мои мечты не осуществятся, что в последний момент он обрубит все ниточки. Я знаю, он сожалеет, но все же…
– Тобою движет злость.
– Да, наверное. Со мной уже было нечто подобное. Я мечтала стать балериной, и мой отец знал, что я связываю с танцами все свое будущее. Я не могу сказать, что он поощрял меня, но он не возражал против уроков танцев. А когда пришло время помочь мне воплотить эту мечту.., он даже не пошевелил пальцем. Я простила его.., или попыталась простить, но наши отношения уже не были такими, как прежде. А потом я забеременела и вышла замуж за Джека. Наверное, отцу показалось, что я снова предала его, и с тех пор я для него не существую.
– Ты пыталась восстановить ваши отношения?
– Нет. Он тоже предоставил мне выбор, точно как Этан. Или то, что они считают выбором. То есть делай так, как они решили, или обходись без них. Так что мне остается выбрать второе.
– Понимаю, – сочувственно кивнула Анна. – Может быть, это спасает твою гордость, но что будет с твоим сердцем?
– Когда тебе разбивают сердце, гордость – единственное, что остается.
– Позволь мне поговорить с Этаном.
– Я сама с ним поговорю, как только разберусь в себе, – пообещала Грейс. – Анна, спасибо тебе. Я высказалась, и мне стало лучше. А кроме тебя, мне не с кем было поговорить.
– Я люблю вас обоих.
– Я знаю. Не волнуйся за нас, все будет хорошо. – Грейс сжала на мгновение руку Анны, встала. – Ты очень помогла мне. Я перестала жалеть себя. Ненавижу это идиотское плаксивое настроение. А теперь мне надо дать выход всей этой злости. Я даже не представляла, сколько во мне злости. – Она выдавила улыбку. – У тебя будет потрясающе чистый дом. Я работаю как сумасшедшая, когда вымещаю злость.
«Оставь немного, – подумала Анна, – оставь немного злости для этого идиота Этана».
Два с половиной часа Грейс чистила, мыла, оттирала, полировала второй этаж. Войдя в комнату Этана, хранившую его запах и полную его вещей, она испытала новый прилив горечи, но справилась с собой, призвав на помощь всю свою силу воли.
Работа помогала, как всегда. Работа занимала ее руки и отвлекала от мучительных мыслей.
Жизнь продолжается. Кому, как не ей, знать это.
У нее есть ребенок. У нее есть гордость. И у нее остались мечты… Правда, теперь она предпочитала называть их планами.
Она проживет без Этана. Не так полно, возможно. Не так счастливо, безусловно. Но она построит для себя и Обри нормальную жизнь.
Хватит плакать. Хватит жалеть себя.
Грейс спустилась на первый этаж, не исчерпав и половины своей энергии. Она полировала мебель, пока та не засияла. Отмывала стекла, пока они не засверкали. Развешивала белье, мыла веранды и боролась с грязью, как со злейшим врагом.
К тому времени, как Грейс добралась до кухни, у нее уже болела спина, но это была легкая, даже приятная боль. Кожа на руках сморщилась от воды, лицо блестело от пота, но она чувствовала себя как президент огромной компании после успешно проведенной сделки.
Грейс перевела дух и взглянула на часы. Ей хотелось закончить работу до возвращения Этана. Гнев еще тлел в ней, и она достаточно хорошо себя знала, чтобы понимать: требуется совсем немного, чтобы он разгорелся в полную силу.
Если она столкнется с Этаном сейчас, если выскажет хотя бы часть того, что вертится в ее голове в последние дни, придется распрощаться лаже с надеждой на цивилизованные отношения, не говоря уж о дружеских.
Нельзя вносить раскол в ряды Куинов, нельзя вынуждать их принимать ту или иную сторону. 11 ни за что на свете она не станет рисковать душевным покоем Сета.
– И работу свою я не стану терять, – процедила она сквозь сжатые зубы, оттирая поверхности рабочих столов, – только из-за того, что этот идиот не понимает, от чего отказывается!
Грейс зашипела, как разъяренная кошка, взъерошила повлажневшие на висках волосы и с яростью набросилась на сковородки и кастрюли… Она автоматически схватила трубку, когда зазвонил телефон.
– Алло?
– Анна Куин?
Грейс выглянула в окно, увидела Анну, возившуюся со своими любимыми цветами.
– Нет, я…
– Я кое-что должна сказать тебе, сука. Грейс, уже направившаяся к задней двери, остановилась как вкопанная.
– Что?
– Говорит Глория Делотер. Что ты возомнила о себе? Как посмела мне угрожать?
– Яне…
– У меня есть права на мальчишку. Слышишь? У меня есть все права. Старик заключил со мной сделку, и, если ты, и твой ублюдок-муж, и его ублюдки-братья не выполнят все условия, вы пожалеете!
Голос был не просто хриплый и грубый. Казалось, он принадлежал сумасшедшей. Слова вылетали так быстро, что словно сталкивались друг с другом. «Мать Сета, – поняла Грейс, вслушиваясь в поток оскорблений. – Женщина, причинившая ему боль, женщина, которой он до смерти боится. Которая взяла за него деньги».
Продала его.
Грейс не заметила, как обмотала руку телефонным проводом так туго, что провод впился в мышцы, и, пытаясь не сорваться, глубоко вздохнула.
– Мисс Делотер, вы совершаете ошибку.
– Это ты, сука, совершила ошибку, послав мне то траханное письмо вместо денег. Вы должны мне деньги. Вы думали, что я испугаюсь какой-то дерьмовой чиновницы. Да мне плевать на тебя, будь ты хоть английской королевой. Старик умер, и, если вы хотите, чтобы все осталось как раньше, вам придется ублажать меня. Ты думала, что сможешь отпугнуть меня траханными словами, нацарапанными на бумаге? Если я решу забрать мальчишку, ты меня не остановишь.
– Вы ошибаетесь. – Собственный голос показался Грейс далеким эхом.
– Он – моя плоть и кровь, и я имею право забрать его.
Ярость нахлынула на Грейс, как штормовая волна.
– Только попробуй. Ты больше и пальцем к нему не прикоснешься!
– Я могу делать с ним все, что захочу. Он мой.
– Он не твой Ты его продала. Теперь он наш, и ты никогда даже близко к нему не подойдешь.
– Он сделает все, что я ему скажу. Иначе поплатится, и он это знает.
– Только тронь его пальцем, и я разорву тебя в клочья. То, что ты делала с ним, чудовище, покажется тебе детскими забавами по сравнению с тем, что я сделаю с тобой. И когда я с тобой разделаюсь, полиции нечего будет соскрести, чтобы бросить в камеру. Вот куда тебя запрут за жестокое обращение с ребенком, проституцию и продажу ребенка всяким извращенцам.
– Сколько лжи этот щенок нагородил вам? Я никогда и пальцем до него не дотрагивалась.
– Заткнись! Заткнись, черт побери! – Затуманенный яростью мозг Грейс объединил мать Сета и мать Этана в одну женщину. В одно чудовище. – Я знаю, что ты с ним делала, и тебе место в преисподней. Но я найду тюрьму хуже преисподней и запихаю тебя туда своими собственными руками.
– Мне просто нужны деньги. – Теперь в грубом голосе зазвучали угодливые и испуганные нотки. – Просто немного денег на жизнь. У вас их полно.
