пятьдесят.
Генри дважды стукнул хвостом по полу, поднялся, подбежал к Максу и ткнул его изжеванной веревкой в бедро.
Лейн постучала ложкой по ободку кастрюли, обернулась и посмотрела на Гэннона.
— Хорошо поспал?
— Да. Но пробуждение было еще лучше.
Желая сделать приятное Генри, Макс наклонился, дернул веревку и тут же оказался вовлеченным в игру под названием «перетягивание каната».
— Ну, вот ты и попался. Он может заниматься этим целыми днями.
Наконец Макс отнял веревку и швырнул ее в коридор. Генри пустился в отчаянную погоню, скребя когтями сначала по плитке, а потом по паркету.
— Ты вернулась раньше, чем я ждал.
Лейн следила за тем, как Гэннон идет к ней, и подняла брови, когда он прижал ее спиной к стойке и потянулся губами к губам.
Она хотела обнять его за шею, но не смогла поднять рук. Тело таяло, сердце колотилось, в висках пульсировала кровь. Когда Лейн сумела открыть глаза, Макс отстранился и улыбнулся ей.
— Привет, Лейн.
— Привет, Макс.
— Что-то очень вкусно пахнет. — Он ткнулся носом ей в шею. — И не только ты.
— Сегодня мы будем есть курицу с феттучине и сливочным соусом.
Он посмотрел на кастрюлю с кипевшим соусом.
— Ты меня дразнишь?
— Чуть-чуть. В холодильнике стоит бутылка «Пино Дувр». Может, откроешь и нальешь нам по бокалу?
— С удовольствием. — Макс попятился, отнял у Генри веревку и снова бросил ее в коридор. — Значит, ты все-таки умеешь готовить, — сказал он, доставая бутылку.
— Люблю заниматься этим время от времени. Ради разнообразия. Но, поскольку я живу одна, особенно возиться не имеет смысла.
— Раз так, рад стараться. — Макс взял протянутый ему штопор с ручкой в виде серебряной свинки и начал его изучать. — Я вижу, ты действительно коллекционируешь их.
— Я многое коллекционирую. — Лейн поставила на стойку два стеклянных бокала янтарного цвета и взяла сковородку. — Уже почти все готово. Нужно только потушить курицу в соусе.
— Потушить в соусе… — Макс застонал. — О боже!
— Тебе слишком легко угодить.
— По-твоему, это недостаток? — Он смотрел, как Лейн нарезает полосками куриные грудки. — Ты можешь заниматься этим и одновременно разговаривать?
— Могу. Я очень ловкая.
— Вот и отлично. Ну, как дела?
Она взяла наполненный бокал и пригубила.
— Тебя интересует, как прошел день в мире торгов ли? Или только то, видела ли я что-нибудь подозрительное?
— И то и другое.
— Ну что ж… Торговали мы весьма успешно. Я про дала очень красивый буфет «шератон», не считая всего остального. Похоже, что ни в торговом зале, ни в моем кабинете ничего не тронули. На полу задней комнаты есть несколько пятен крови — думаю, твоей. — Она на лила в сковородку масла, а затем посмотрела на Макса. — Как твоя голова?
— Лучше.
— Я очень рада. Что же касается подозрительных типов, то самым опасным из них была старая миссис Франквист, которая приходит пару раз в месяц и ворчит на мои цены. А как прошел твой день?
— В трудах праведных, за исключением мертвого сна.
Пока Лейн опускала полоски курицы в кипящее масло, а потом готовила салат, Макс ввел ее в курс дела.
— Наверно, тебе часто выпадают такие дни, когда рыщешь по городу, задаешь кучу вопросов, а ответов на них не получаешь, — заметила она.
— Отсутствие ответа — тоже ответ.
— Догадываюсь. А зачем славному парню из Саванны понадобилось переезжать в Нью-Йорк и становиться частным сыщиком?
— Сначала этот парень решил стать копом, потому что ему нравилось разгадывать хитроумные загадки и восстанавливать справедливость — насколько это возможно. Но из этого ничего не вышло. Оказалось, что он не мастер играть в команде.
Лейн улыбнулась:
— Серьезно?
— Точнее, совсем не мастер. Слишком много правил. Они душат, как тугой воротник. Кроме того, этому парню нравилось прилично зарабатывать…
— Неужели? — Лейн плеснула в кастрюлю немного вина, уменьшила огонь и накрыла ее крышкой.
— А для этого нужно не только умение рыть землю носом, но и богатые люди, которые согласны платить за то, что ты разгребаешь за них грязь. — Макс схватил кусочек морковки и сунул его в рот. — Надо сказать, когда парень с Юга приезжает на север, большинство янки считают его растяпой и тугодумом.
— Это их ошибка?
— Да. И мое преимущество. А еще я неплохо разбирался в компьютерах. Даже чуть было не пошел по этой части, да вовремя одумался. Но этот маленький талант мне тоже пригодился. «Рилайенс» нравится моя работа, и они щедро платят за нее. Так что мы друг другом довольны.
— Вот и хорошо… А умение накрывать на стол входит в число твоих талантов?
— Входит. Научился у мамы.
— Тарелки здесь, столовые приборы там, а салфетки в этом ящике.
— Усвоил.
Пока Макс занимался своим делом, Лейн поставила воду для пасты. Потом проверила курицу, отрегулировала температуру и снова взяла бокал.
— Макс, сегодня я о многом думала.
— Могу себе представить.
— И поняла, что ты, пожалуй, действительно не причинишь вреда моему отцу. По двум причинам. Во- первых, ты хорошо относишься ко мне. А во-вторых, тебе нужен не он, а камни.
— Верно.
— Но есть и еще одна причина. Ты хороший человек. Не всезнайка и не зануда, — добавила она, когда Макс остановился и поднял глаза. — Видишь ли, при встречах с занудами мне всегда казалось, что я вижу собственное отражение в зеркале. Мне становилось скучно, и все быстро кончалось. По-моему, хорошим человеком можно назвать того, кто не кичится своими принципами, но когда дает слово, то держит его. Это очень успокаивает.
— Ты права в одном. Слишком принципиальным меня не назовешь.
— Все верно. Именно так и должен был ответить хороший человек.
Пока Лейн и Макс ужинали на кухне, Алекс Крю сидел в сельской хижине посреди национального парка и ел бифштекс, запивая его вполне приличным каберне. К сельскому колориту он был равнодушен, зато очень ценил уединение. В «Путнике» начинало попахивать жареным, и он решил убраться оттуда подобру- поздорову.
«Максфилд Гэннон, — думал он, не отрываясь от трапезы и изучая лицензию Макса, которую обнаружил в его бумажнике. — Либо вольный стрелок, работающий по договорам, либо на службе у страховой компании». В любом случае этот человек вызывал у него раздражение.
Когда Крю несколько минут стоял над телом потерявшего сознание сыщика, он испытывал большое искушение прикончить человека, который посмел ему Помешать. Но убийство заставило бы встрепенуться
