Ее дядя тоже был страховым агентом, но этому красавчику не годился в подметки. Насколько она могла судить, росту в нем было около ста девяноста сантиметров, большая часть которых приходилась на ноги. Стройный, подтянутый, тонкое худое лицо обрамляют вьющиеся каштановые волосы. Выражение золотисто-карих глаз было дружелюбным, но решительным. Говорил он с ленцой, врастяжку, а его улыбка была далека от совершенства благодаря чуть кривоватым зубам.
Ей нравились решительные мужчины с небольшими недостатками. Вообще Энджи считала себя в таких делах специалистом. Чертовски хорошим специалистом.
— Страховые? Не морочьте мне голову!
— Почему? Страхование — та же игра. — Он сунул в рот соленый кренделек и снова ослепительно улыбнулся. — Большинство людей любит играть и верит, что будет жить вечно. К сожалению, это невозможно. — Макс поднял кружку, сделал глоток и заметил, что Энджи посмотрела на его левую руку. Наверняка искала взглядом обручальное кольцо. — Я слышал, что утром какого-то несчастного ублюдка размазало по асфальту на Мэйн-стрит.
— Маркет, — поправила Энджи. — Это случилось сегодня утром на Маркет-стрит. Он бросился прямо под колеса «Чероки» бедняжки Мисси Лигер. Она очень расстроилась.
— Просто ужасно… Но, кажется, это была не ее вина.
— Нет, не ее. Свидетелей было множество, и все говорят, что она ничего не могла сделать. Он выскочил на мостовую прямо у нее перед носом.
— Это тяжело. Наверно, она знала его. В маленьких городках все знают друг друга.
— Нет, его никто не знал. Он был не здешний. Я слышала, что перед этим он заходил во «Вспомни, когда». Я подрабатываю там. Мы торгуем антиквариатом, сувенирами и товарами для коллекционеров. Думаю, он что-то искал… Ужасно. Просто ужасно.
— Конечно… Значит, вас там не было, когда это случилось?
— Нет, сегодня утром я не работала. — Энджи сделала паузу, словно пытаясь решить, радоваться или горевать из-за того, что она пропустила такое зрелище. — Не понимаю, зачем ему понадобилось опрометью выскакивать на улицу. Шел сильный дождь. Наверно, он не видел машину.
— Не повезло бедняге.
— Да уж…
— Энджи, ты ждешь, что кружки сами побегут к клиентам?
Услышав голос «библиотекарши», Энджи закатила глаза.
— Уже несу. — Она взяла поднос и подмигнула Максу: — Еще увидимся?
— Можете не сомневаться.
Когда Макс вернулся к себе в номер, картина перемещений Вилли была ему ясна. Янг приехал в мотель накануне около десяти вечера и заплатил наличными за три дня. Судя по всему, на возврат денег не рассчитывал. Утром позавтракал в кафетерии, затем сел во взятую напрокат машину, поехал на Маркет- стрит и припарковался в двух кварталах к северу от «Вспомни, когда».
Так как ни в какие другие магазины или офисы он не заходил, Макс сделал вполне логичный вывод, что Вилли, не обращая внимания на дождь, остановился так далеко от места своего назначения либо из осторожности, либо у него была мания преследования.
Поскольку Янг умер, можно было смело ставить на осторожность.
Почему Вилли незаметно исчез из Нью-Йорка, устремился в антикварную лавку крошечного городка и сделал все, чтобы об этом никто не догадался?
Явка? Контакт?
Макс снова открыл компьютер и вывел на экран файл «Эйнджелс-Гэп». Пару раз щелкнув «мышью», он получил сведения о «Вспомни, когда». Все было именно так, как сказала официантка Энджи, — антиквариат, фамильные драгоценности, товары для коллекционеров. Покупка и продажа.
Он занес название магазина в блокнот, добавил слова «Скупка краденого?» и обвел их двумя кружочками. Потом записал часы работы магазина, номера телефона и факса, адрес электронной почты и имя владелицы.
Лейн Тавиш.
Этого имени не было в его списке, но он все же еще раз проверил. Никаких «Лейн», никаких «Тавиш». Но зато в списке значилась Илейн О'Хара. Единственная дочь Большого Джека.
Макс выпятил губы и откинулся на спинку кресла. Может быть, маленькая дочка Большого Джека О'Хары пошла по стопам жулика папочки, сменила имя и тайком переехала в маленький горный городок?
Этот кусок головоломки требовалось срочно поло жить на свое место.
Четыре года, прожитые в Эйнджелс-Гэп, научили Лейн уму-разуму. Когда она утром открывала магазин, то уже знала, чего следует ждать.
Сначала придет Дженни — как всегда, немного опоздав — и принесет свежие пирожные. Дженни была на шестом месяце беременности и не могла прожить двадцати минут без чего-нибудь жирного и сладкого. В результате и сама Лейн всякий раз со страхом смотрела на циферблат стоявших в ванной весов.
К булочкам добавится термос с травяным настоем, к которому Дженни привыкла за время беременности. Затем подруге захочется узнать все подробности вчерашнего события. Впрочем, какие-то данные у нее наверняка уже имелись — недаром же Дженни была женой шефа местной полиции.
Наполняя ящики кассового аппарата мелочью для сдачи, Лейн думала о том, что ровно в десять у двери магазина наверняка соберутся любопытные. Кое-кто будет делать вид, что пришел по делу, а другие даже не станут скрывать, что явились за сплетнями. Придется повторить пройденное — снова лгать или хотя бы создавать видимость того, что она в первый раз видела человека, называвшего себя Джаспером Питерсоном.
Давно ей не приходилось надевать маску, чтобы прожить очередной день. Но еще неприятнее было сознавать, что эта маска привычно легла на свое место.
Так или иначе, когда в дверь быстро вошла Дженни, опоздавшая на пять минут, Лейн была во всеоружии.
У Дженни было лицо озорного ангела — круглое, нежное, бело-розовое, с умными, чуть раскосыми серо-зелеными глазами. Густые черные кудри она чаще всего небрежно собирала на макушке и одевалась так же небрежно. Сегодня на ней был огромный красный свитер, растянутый на животе, мешковатые джинсы и старые ботинки «Док Мартене».
Дженни была полной противоположностью Лейн. Неорганизованная, импульсивная, не признававшая никаких правил и чересчур эмоциональная. Именно о такой подруге мечтала Лейн все свое детство. Когда в ее жизни появилась Дженни, она сочла это подарком судьбы.
— Я умираю с голоду. А ты нет? — Дженни поставила коробку на стойку и нетерпеливо сорвала с нее крышку. — Боже, что за запах! Я готова была все съесть по дороге. — Она вонзила зубы в булочку с джемом и заговорила с полным ртом: — Лейн, я волновалась за тебя. Вчера вечером ты сказала, что все нормально, просто немного болит голова, не о чем говорить и все прочее, но я все равно ужасно волновалась.
— Да нет, я действительно в порядке. Это было ужасно, но я в порядке.
Дженни протянула ей коробку:
— Поешь сладкого.
— О боже… Ты знаешь, сколько мне придется работать, чтобы этот жир не отложился у меня на заднице?
Дженни только улыбнулась, задумчиво погладила живот и пристально посмотрела на Лейн, которая после недолгих колебаний все-таки взяла трубочку с кремом.
— Похоже, ты не слишком хорошо спала.
— Да. Не могла найти себе места. — Лейн снова по смотрела на витрину, хотя дала себе зарок этого не делать. — Наверно, я была последней, с кем он разговаривал. А я отвадила его, потому что была занята.
— А ты представляешь, как сегодня себя чувствует Мисси? Хотя она виновата ничуть не больше твоего. — Дженни прошла в заднюю комнату и вернулась с двумя кружками. — Сладкое нужно запивать чаем. А сегодня нам особенно необходимо подкрепиться — скоро тут начнется настоящая бойня.
— Я знаю.
