Том 3. Рассказы 1917-1930. Стихотворения

Ночные тихие слова,
Прорезавшие тьму:
«Морей блаженна синева
Фрегату моему.

Но я в игре веселой дня
В огне небесных риз,
Когда штурм-трос ползет звеня
И в парус хлещет бриз,
Возьму от вас, навек храня,
Прекрасную Таис.

Звездой рожденная цвести,
Она, свежее роз,
Со мною, на моей груди,
В венках из нежных кос
Уйдет от вас навек…
Прости,
Прости меня, матрос!»

Дайте

Дайте хлеба человеку,
Человек без хлеба — волк,
Ну — и хлеб без человека
Небольшой, конечно, толк.

Дайте чаю, он полезен,
Бодрость будит, гонит сон.
Утомлению любезен
И тоске приятен он.

Сахар с чаем неразлучен,
Дайте сахару, вобще!
Без него желудок скучен,
Монпансье ему — вотще…

Дайте мяса, — в нем таится
И кузнец, и кирасир…
В нем невидимо струится
Сильной жизни эликсир.

Дайте яиц, масла, гречки,
Проса, полбы и пшена,
Чтобы нервность нашей речи
Вдруг была укрощена.

Чтобы жизнь, взлетая шире,
Обернулась — нам в удел —
Не картошкою в мундире —
А богатой жатвой дел!

Буржуазный дух

Я — буржуа. Лупи меня, и гни,
И режь! В торжественные дни,
Когда на улицах, от страха помертвелых.
Шла трескотня —
В манжетах шел я белых.

Вот главное. О мелочах потом,
Я наберу их том.
Воротничок был грязен, но манжеты
Недаром здесь цинично мной воспеты:
Белы, крахмальны, туги…
Я — нахал,
Нахально я манжетами махал.

Теперь о роскоши. Так вот: я моюсь мылом.
Есть зеркало, и бритва есть, «Жиллетт»,
И граммофон, и яблоки «ранет»,
Картины также «Вий» и «Одалиска».
Да акварель «Омар», при нем сосиска.

Всего… все трудно даже перечесть:
Жена играет Листа и Шопена,
А я — с Дюма люблю к камину сесть