Раз я спасался от тюрьмы В окрестностях Рено; Меня ловили пятый день И не могли поймать. Я избегал опасных мест Инстинктом и судьбой. Я не украл и не убил, Но спас из петли сам Контрабандиста, это был Премилый человек, Стрелявший метко на бегу В таможенный дозор. Мне даром это не прошло: Меня по бороде И шраму выше уха знал В том округе кой-кто. И я в окрестные леса Бежал как нелюдим. Осенний дождь шумел в листве Пунцово-золотой, И небо серое врагом Смотрело на меня, И ветер яростно гудел Над мокрой головой. Но голод теткой никогда Прикинуться не мог, И я пошел, на пятый день, Куда глаза глядят, — За хлебом к людям. Шел на риск. Был голоден, как волк. На перекрестке я попал В облаву: из кустов Жандармы конные, хлеща Горячих лошадей, В погоню кинулись за мной, Крича: «Остановись!» Держи карман!.. Развив пары, Я в сторону рыскнул И по оврагам, где копыт Бессильно волшебство, Примчался к дому лесника На красный свет окна. Сам не был дома, но его Испуганная дочь Серьезно слушала меня И улыбнулась, лишь Я руку ей поцеловал, Прося укрыть на час. Она ввела меня в чулан И плотно заперла, И снова стала шить и петь Приятным голоском О королеве и ея Изысканном паже. Свирепый голос раздался С порога: «Мариэт! Куда девался человек, Что пробежал сюда? Дела плохие, если он Под юбкой у тебя…» «Ступай немедленно к чертям! — Сказала Мариэт. — Давно ли с девушками ты Так обращаться стал… Клянусь, я расскажу отцу О дерзости твоей… Здесь кто-то, верно, пробежал Задворками, и я Ходила даже посмотреть С ружьем и фонарем. Но это был, должно быть, волк, Иль пьяница, как ты». Еще поспорили они,
