— Вампиры? Кто еще: оборотни, феи — все они существуют? — с иронией спросил Карел.
— Если не верите мне, то поверьте своим глазам. Та женщина, что была убита три дня назад, умерла от потери крови, вы сами видели две дырки у нее на шее. Часто ли вы встречали людей, которые пьют чужую кровь? На месте преступления не было ни одной капли, наш венгерский гость был очень аккуратен.
— Я стараюсь очистить мир от этих чудовищ. Не мешайте мне, господин инспектор!
— В этом есть резон, — кивнул Черник. — Но поверить все равно непросто, — заметил он, критически оглядывая женщину.
С одной стороны — этот безумный блеск в глазах, эта странная одежда и поведение выдавали в ней особу не вполне благоразумную (Карел решил использовать наиболее деликатные характеристики). Когда она сказала, что целью ее жизнь является уничтожение этих кровососущих чудовищ, в ее взгляде мелькнула искренняя злоба, а спокойный прежде голос задрожал от возникших сильных эмоций. Но, с другой стороны, — и это он видел своими глазами, — тот убийца бросился от ее пули, как черт от ладана. Или будет правильнее сказать — как вампир от серебра?
Он взглянул на настенные часы: те показывали второй час ночи — не время для серьезных разговоров. Зато самое то, чтобы слушать истории про вампиров.
— И… как много таких тварей на свете?
— Слава Богу, их мало, — ответила Ева, — иначе бы моя задача была невыполнимой. Их редко встретишь больше одного-двух в городах, и я говорю лишь о крупных, где легко убивать и оставаться незамеченным.
— Но, пани, объясните мне одну вещь. Если эти вампиры и впрямь существуют, как вы говорите — а я уже готов вам поверить — то зачем хранить тайну об их существовании? Почему вы не поднимите эту тему, не расскажите общественности? Тогда бы от вампиров и следа не осталось, и мы б вернулись к своей «рутинной» работе — раскрывать преступления, которые совершили люди. А это, пани… — Карел вспомнил, что женщина так и не назвала своей фамилии, — пани Ева, посложнее бывает.
Она снова засмеялась — только на этот раз грустно и как-то вымученно.
— В вампиров никто не поверит, люди сочтут меня ненормальной и запрут в сумасшедшем доме. Ведь и вы так считаете, да? Или вы предложите мне отправить письмо императору с предложением создать отдел полиции, который будет заниматься уничтожением вампиров?
— И все равно я не понимаю, почему вы действуете в одиночку, ведь это же опасно, — заметил Черник.
— Люди не могут справиться с вампирами, — резко сказала она.
Ее фраза осталась непонятой Карел, сама же она никак не пояснила свою реплику, а лишь продолжила:
— Эти твари обладают чем-то, что можно сравнить с гипнозом. Им ничего не стоит заставить человека действовать так, как хочется вампиру. На моих глазах жертва сама шла к вампиру, подставляла шею и не сопротивлялась, когда тот принимался сосать ее кровь.
Черника передернуло: он вспомнил, как стоял в том переулке, завороженный немигающим взглядом вампира, не было возможности пошевелиться, тогда свои мысли казались чужими… или, наоборот, чужие — своими?
Но то были чувства. Голос же разума вопрошал:
— И как же вам удается противостоять вампирам, если их силы столь велики?
Собеседница ушла от ответа полюбившимся ей способом — промолчала, будто Черник не задавал вопроса.
— Инспектор, это все, что вы хотели знать? Если так, то позвольте мне идти. Как видите, я была честна с вами и рассказала вам все. Остальное вас не касается. Будьте благоразумны и держите все, что узнали, при себе. И не вмешивайтесь, это не принесет вам добра.
Она оставила Карела одного со страшными мыслями, роящимися в голове. Инспектор не попытался удержать ее, потому что знал, что в случае надобности он всегда сможет найти ее. А пока надо было свыкнуться с мыслью, что мир не так реален, каким представлялся ему ранее, и происходящие в нем события не всегда можно объяснить обычной логикой.
Ева, которая впервые поведала человеку о деле всей своей жизни, надеялась, что инспектор забудет все, что видел и слышал в ту весеннюю ночь, хотя в глубине души испытывала необходимость поделиться с кем-нибудь тем кошмаром, в который была погружена всю свою жизнь — вот уже семьдесят лет. Люди столько не живут, однако на протяжении всей истории мечтают продлить свою молодость; Еве же такая возможность была дана по рождению, и больше всего на свете она мечтала жить, как обычный человек.
Она не сказала Чернику ни слова о том, кем является, и почему видит своим долгом уничтожать вампиров — если не всех, то как можно больше. Ей было слишком тяжело возвращаться к больной теме, которую она, наверное, никогда ни с кем не сможет обсудить.
Карелу также следовало забыть свою ночную собеседницу, рассказавшую ужасную, неправдоподобную историю, списать ее на игру больного воображения — своего или Евы, не важно. Но тот вечер никак не выходил из его головы. Он помнил ужас в глазах несчастной торговки и не мог позволить, чтобы подобное повторилось вновь. Кем бы ни был тот монстр — убийца остается убийцей. И Карел Черник должен разобраться в этом деле и отправить злоумышленника в тюрьму, где ему и место.
Наверняка, узнав о его способах, охотница сочла бы кощунством использовать обычные детективные методы в поисках вампира, однако для Черника они были единственно приемлемыми. Сопоставив немногочисленные свидетельские показания и проанализировав ситуацию, он сидел в теплом, хоть и совершено неуютном, кабинете в полицейском отделе, уткнувшись в документы и пытаясь найти зацепку.
Впоследствии охотница не раз оценит его способы ведения дела: даже вампиры, наученные горьким многовековым опытом, не были готовы к такому «унизительному» способу охоты на них, когда их приравнивали к обычным преступникам и использовали те же средства. Это было нечестно… Но действенно!
Подойдя к дому N15 по Темпловой улице и остановившись возле парадного входа, Карел еще раз критически его осмотрел. Это было одно из мест, где предположительно мог скрываться преступник. Дом был старый, однако не выглядел так, как подобает вампирскому жилищу. Вампирам полагалось жить в средневековых замках-крепостях в горах где-нибудь на востоке: в Галиции, Буковине или Трансильвании, и наводить страх на окрестные деревни. К тому же сейчас было ранее утро, солнце неуверенно пробивалось сквозь облака — совсем не вампирское время.
Это лирические рассуждение прекратились, когда утренний воздух разорвал выстрел, прогремевший на уровне второго этажа дома. Забыв на время про вампиров и прочую нечисть и вернувшись к своим профессиональным обязанностям, Карел бросился наверх, благо дверь была не заперта.
Искать стрелявшего не понадобилось. Он, вернее, она, стояла возле настежь открытой двери в одной из комнат спиной к Чернику, и тот узнал свою недавнюю знакомую — Еву. Она сжимала в руке уже виденный Карелом пистолет и смотрела на свою жертву. Тот самый убийца. Маньяк, преступник… вампир? Кем бы он не был, сейчас он, бесспорно, был мертв. Вряд ли человек (или вампир, или кто он там) может оставаться живым после того, как из его тела вытекло
— Это чужая кровь, — произнесла Ева.
Она обернулась к инспектору, улыбаясь. Так могут улыбаться женщины, получившие предложение руки, сердца, счета в швейцарском банке и дворянского титула. Она же улыбалась, глядя на творение рук своих.
— Вы убили его, — констатировал инспектор.
— Нет, еще не все, вы можете мне помочь…
— Вы меня не поняли, Ева. Я сказал, что вы убили его — и это преступление. Даже если он сам был
