– Подождите! Я вам хорошо заплачу.
– Сколько?
– Тысячу.
– Садись, – бросил он мне, наверное, радуясь, что ему попалась такая чокнутая пассажирка.
– Пожалуйста, можно побыстрее, – попросила я, ставя в ноги свою бездомно-бродячую сумку.
– А как я тебе? Полечу, что ли? Пробки какие! Да и заносы снежные. Не видишь, что ли?
– Вижу. Но мне очень надо.
– Что смогу, то и сделаю.
Машина, на мой взгляд, не ехала, а тащилась едва-едва. Когда мы останавливались на светофорe, у меня возникало искушение выбежать из машины и рвануть вперед со всей скоростью, на которую я была способна.
– Похоже, мы не едем, а стоим на месте, – недовольно сказала я, когда мы остановились в очередной раз.
– Пробка! Не видишь, что ли. Проб-ка, – раздельно сказал шофер, бросив на меня убийственно- сердитый взгляд.
Подъехав к парку, я расплатилась с шофером и вылетела из машины. Cовершенно отчетливо я услышала от него: «Чокнутая», но мне было совершенно не до разборок или обид. Все мои мысли были о Дымчатом, о том, где он сейчас находится и сумею ли я его застать…
В глубине парка виднелось кафе, и я рванула туда. Это было единственное место, где муж мог вести переговоры. Больше в окрестностях никаких строений не наблюдалось. Только бы успеть, думала я. Только бы успеть.
Деревянное кафе напоминало крестьянскую избу. На дверью висела пара деревянных оленьих рогов, под которыми большими белыми буквами было выведено «Добро пожаловать» и ниже – название кафе – «Охотничий привал».
Я влетела в кафе пулей. Но Дымчатого там не было. Я обшарила зал глазами – немногочисленные посетители сидели около стенки и с удивлением воззрились на меня, cтоявшую посередине зала в растерянности. Я рванула к барной стойке. Высокий блондин, несостоявшийся кандидат в члены баскетбольной команды, снисходительно смотрел на меня.
– Простите, – залепетала я. – У вас был мужчина лет сорока – невысокий, темноволосый. C коричневым кожаным кейсом. Одетый в черную дубленку.
– Я за посетителями не слежу.
Наверное, на моем лице было написано такое отчаяние, что парень смилостивился надо мной и, на секунду задумавшись, обронил:
– Кажется, был. Если я не ошибаюсь. Вы на мои слова не очень-то ориентируйтесь.
– Он был с кем-то или один?
– Один. Вроде похож на мужчину по вашему описанию. Но я могу чего-то и напутать.
– И где он сейчас?
– А я почем знаю, – пожал плечами парень. – Без понятия. По-моему, он кого-то ждал – все время смотрел на часы. Если это – ваш объект.
Из моих глаз были готовы брызнуть слезы. Если бы этот растяпа водитель не стоял по часу в пробках и не тащился бы, как черепаха, то я бы успела.
– Димон! – крикнул кому-то бармен.
– Чего? – раздалось откуда-то из недр кафе – из помещения справа за стойкой бара.
– Тут женщина одним человеком интересуется. Ты на крылечке час назад стоял и курил.
– Ну, курил. И что? Прав на это не имею? Кто кем интересуется – я что-то не врублюсь.
– Ты не видел мужчину с коричневым кейсом, который выходил из нашего кафе? Куда он потом направился?
Димон вынырнул из открытой двери и теперь стоял перед нами – маленький, белобрысый, с кучей веснушек на носу.
– Кейс такой классный. Фирменный. У моего двоюродного братана из Америки такой же, – в голосе Димона слышалось явное восхищение. – Целую кучу бабок стоит.
Я невольно усмехнулась. Кейс действительно был очень дорогой и фирменно-понтовый. Мы с Дымчатым покупали его в Петровском пассаже. Ему вдруг почему-то стукнуло в голову, что у него должен быть навороченный кейс, который бы соответствовал его статусу руководителя солидной фирмы. Пусть видят, что мы тоже не лыком шиты, возвысил голос Дымчатый. А фирма наша что надо, да и мы сами не хухры-мухры. Кейс был в двух вариантах – черный и коричневый. Дымчатый склонялся больше к черному варианту, а мне понравился коричневый. «Черный – это уже избито, – отговаривала я. – Куда ни ткнешься – везде черный. Черная офисная мебель, черные дипломаты и кейсы, черные костюмы с галстуками- бабочками. Сплошная банальщина». – «Ты так думаешь? – поскреб он подбородок – это был его любимый жест, когда он что-то обдумывал или в чем-то сомневался. – Да». И муж купил коричневый, поддавшись моим уговорам. С тех пор в некоторых местах краска чуть изменила свой цвет – кейс, как верный боевой товарищ, в каких только не побывал переделках вместе со своим хозяином – по бокам он стал темно-рыжим, как зимняя лиса, а внизу появились две глубокие царапины-морщины.
– Это он, – cказала я, чувствуя, как у меня все внутри обмирает от призрачной надежды. – И куда он пошел?
Димон повертел головой.
– Туда. В сторону прудика.
– А где это? Ты не можешь мне показать?
Димон уставился на бармена.
– Иди. Я разрешаю. Только не торчи на крылечке больше пяти минут. Работать вместо тебя никто не будет. Понял?
– Ага.
В сопровождении Димона я вышла на крыльцо.
– Видите, вон там, – махнул он рукой, показывая вперед. – Он пошел к тем деревьям, по направлению к пруду. Дальше я не видел. Я докурил и вернулся к работе.
Но я уже его не слышала – я побежала в том направлении, подстегиваемая неясным чувством тревоги. Она зародилась во мне спонтанно, теперь я находилась в ее власти – ни о чем я больше не могла думать в тот момент, только о Дымчатом: где он и что с ним и почему он назначил встречу в таком странном месте – находящемся на отшибе города.
Мои ноги увязали в снегу, но я бежала с лихорадочным нетерпением, желая поскорее увидеть Дымчатого и убедиться, что с ним все в порядке.
Я пересекла поле и подошла почти вплотную к деревьям. В просвете между ними виднелся пруд, рядом – дощатая беседка, грубо сколоченная, в грязных подтеках от таявшего снега. Слева тянулся забор, и где-то рядом шумела дорога.
Я остановилась. Прямо передо мной снег был окрашен кровью. Я охнула и прижала руки к щекам.
– Володя! – закричала я. – Володя!
Мои слова подхватывало эхо, но никто не откликался. Меня охватила настоящая паника.
– Володя! – растерянно сказала я, опускаясь прямо на снег. – Володя… – Я уже собиралась залиться плачем, как вдруг увидела, что сквозь дырку в заборе на меня кто-то смотрит. Такой нахальный карий глаз.
Я резко дернулась. И глаз сразу исчез.
Я рванула к забору.
– Постойте! – закричала я. – Подождите.
Через забор мне было не перемахнуть при всем желании. Но здесь я наткнулась взглядом на пару отодвинутых досок и быстрыми шагами-прыжками кинулась туда.
Отверстие в заборе было слишком мало, чтобы я могла пролезть в него. Но я не могла смириться с этим неожиданным препятствием и поэтому в отчаянии рванула доску на себя – она трещала, но не поддавалась. Я собрала все свои силы и, вцепившись в доску, cнова дернула ее и буквально протаранила забор, вывалившись в образовавшуюся дыру.
