Его рука взяла властно мою руку. И до меня донеслось едва слышное:
– Пошли. Тебе будет со мной хорошо. Вот увидишь…
Меня уговаривали, искушали, соблазняли. Сладкий мед лился в уши. Мне надо было немедленно встать и уйти, повернуться спиной и хлопнуть дверцей машины. Существовала тысяча причин, обстоятельств, по которым мне надо было уйти. Но я этого не сделала. Наоборот, медленно закрыла глаза в знак согласия, внутренне недоумевая, что я делаю.
– Слушай меня, – раздался рядом со мной тихий голос. – Вместе нам идти нельзя. Могут увидеть. Нам нельзя открыто брать к себе женщин. Вот возьми ключ и приходи первая. Пятый этаж. Квартира пятьсот тринадцатая. Пятый этаж. Повтори, – его пронзительный взгляд прожигал меня.
– Квартира пятьсот тринадцатая. Пятый этаж, – еле слышно повторила я.
– Правильно. Иди. Ум-ни-ца. Включатель слева. Рукой влево. – И он сунул мне ключ.
Я вышла из машины и направилась к подъезду. Слева было место консьержа, но его там не оказалось. Я прошмыгнула мимо и прошла к лифту. Почему-то я жутко нервничала и поминутно оглядывалась. Я благополучно доехала на лифте до пятого этажа и вышла.
Рядом с нужной мне квартирой у соседней двери стояли две молодые негритянки с одинаково короткими кудрявыми волосами. У одной из них в руках была кастрюлька с едой. Другая открывала ключом дверь. Я попала в дурацкую ситуацию. Ради конспирации я не должна была себя обнаруживать, но куда отправиться для отвода глаз на пять-десять минут, я понятия не имела. Дом был мне незнаком. Похоже, негритянки уловили мою заминку, потому что та, которая открывала дверь, посмотрела на меня и что-то сказала своей подруге. Та фыркнула и покачала головой.
Я невольно разозлилась. Деваться мне было некуда, и я вызывающе шагнула к нужной мне двери. Девушки скрылись за дверью, когда я вставила ключ в замок. Открылась она легко, и я шагнула внутрь. Выключатель слева, вспомнила я и, пошарив рукой, нашла его.
Тусклый свет озарил небольшую квартиру, состоявшую из коридора, ванной и комнаты, cлужившей одновременно кухней, гостиной, спальней и рабочим кабинетом. Это была типичная холостяцкая берлога, неприбранная и неопрятная.
Посередине комнаты стояла разобранная двуспальная тахта, покрытая ярким покрывалом.
Я опустилась на нее и сжала голову руками. Голос разума приказывал мне уйти, пока еще не поздно. Но вместе с тем во мне крепло желание остаться, никуда не уходить, а дождаться мужчину, который меня сюда пригласил.
Вскоре я услышала, как тихо открылась дверь. Я вскочила с тахты и сделала шаг вперед.
В комнату вошел Ахмад.
– Освоилась уже? Я живу один, и у меня грязновато. Нет женской руки, – и он весело блеснул глазами.
– Ничего, – прошептала я. – Все в порядке.
– Лажись, – певучим голосом сказал он. – Отдыхай. Сейчас шашлык принесут. Я заказал.
Шашлык был кстати – я почувствовала, что проголодалась. Но это, наверное, на нервной почве, потому что я недавно ела.
Заказ принесли быстро. Ахмад аккуратно разложил шашлык с ароматной хлебной лепешкой на салфетке и подмигнул мне.
– Я тебя угощу.
Он кормил меня из своих рук, и я послушно открывала рот, его пальцы касались моего подбородка. Я попыталась отстраниться, но он покачал головой. Я была целиком в его власти. Но странное дело – бунтовать мне даже не хотелось.
Было чувство тишины, покоя, cловно я вернулась в место, где меня очень ждали.
Мы закончили есть, и Ахмад нежно протер уголки моего рта салфеткой. Я улыбнулась и поправила прядь волос, упавшую на лоб. Он подсел ко мне и поднес к губам мою руку. Мужские губы были теплыми и мягкими, но вместе с тем очень настойчивыми, властными. Беспрерывные поцелуи покрывали мою руку, и с этими поцелуями таяла моя решимость.
И я рухнула…
Я летела в эту пропасть, которой нет названия, и не знала, чего я хотела больше – достичь дна или продолжать этот головокружительный полет.
Cтремительно он вошел в меня, и я только и успела беспомощно откинуться назад, чувствуя, как силы оставляют меня, и я становлюсь непривычно мягкой и покорной в мужских руках. Сладкое забытое ощущение. Сто лет у меня уже не было такого. Мне оставалось только отвечать его желанию, выгибаясь навстречу и снова устремляясь вниз.
Наши тела двигались в унисон. Мои вздохи-всхлипы, его сдавленное рычание – жесткий секс, без сантиментов и долгих прелюдий.
Мужчина-самец, мужчина-завоеватель. Но главное – я была желанна. И в этом мужском желании я растворялась вся целиком, без остатка.
В последнем аккорде он, рыча, обрушился на меня всей тяжестью своего крепкого мускулистого тела; я с силой обхватила ногами его бедра, и мои руки бессильно скользнули вниз, cловно его тяжесть раздавила, вконец уничтожила меня…
Яростный оргазм-молния распорол мое тело, и я, вскрикнув, в изнеможении закрыла глаза.
– Ха-ра-шо, – шептал Ахмад. – Ха-ра-шо.
Он потрепал меня по волосам и, вскочив с тахты, направился в ванную. Там он долго принимал душ, а я лежала и прислушивалась к своим ощущениям. Мое тело бурлило, пенилось, играло, как только что откупоренное шампанское. Я тихо рассмеялась. Это приключение было странным и ни на что не похожим – если бы я кому-то рассказала о нем, многие бы повертели пальцем у виска или назвали бы меня прожженной авантюристкой – ну и пусть! Это моя жизнь, и я не собираюсь ни перед кем за нее оправдываться.
Я потянулась и привстала с тахты.
– Устала? – услышала я рядом голос Ахмада. Он незаметно подошел ко мне, обмотанный белым полотенцем, а я даже ничего не почувствовала – настолько была переполнена ощущениями. Он сел рядом, и я подвинулась вправо, освобождая ему место.
– Чуть-чуть.
– Чуть-чуть? – переспросил он. – Пачему?
Я слегка повела плечами.
– Не знаю. Любовная игра, как схватка между мужчиной и женщиной. Понимаешь? Кто победит.
– Нет, – решительно покачал он головой. – Это не так. Не-вер-но. Когда схватка, – он взмахнул рукой, – нет хорошего. Надо вместе. Понимаешь – вместе.
– Понимаю.
– Вот так. – И его пальцы поползли вверх по моей руке, а глаза неотрывно смотрели на меня – как я отреагирую на его призыв.
– Нет, Ахмад. На сегодня хватит.
– Как хочешь, – он поднял вверх руки. – Нет так нет. Это дело доб-роволь-ное. Я правильно сказал это по-русски?
– Правильно, Ахмад. И попал в точку.
Он замолчал.
– Ваши женщины такие капризные, много-много нервов.
– Нервные, – подсказала я.
– Да, да. Нервные. Ваши мужчины не любят их. Спать мало-мало. Не-до-трах. Я правильно говорю?
Невольно я прыснула.
– Совершенно правильно. Ты просто философ по жизни.
– Философ – что? Кто это?
– Умный человек.
– Я читал цифра. Русские женщины удовлетворены – сорок процентов. Остальные – нет – сле-зы, истьери-ки. У нас на Востоке неудовлетворены – два процента. Ту, – и он показал два пальца. – Разница есть?
