Они говорили об Амми. Он смотрел прямо в глаза Клео, пока она складывала один из любимых свитеров Амми. И он ничего не чувствовал.
Позволил этой женщине трогать вещи Амми, говорить о ней, ходить по комнате, где они с Амми были близки, любили друг друга, и запретил себе что-либо чувствовать. У него получилось. Он делал то, что должен был делать, и ничего не чувствовал.
Нет, был приступ боли, пробивший оледенение, когда Клео начала заворачивать и складывать в коробку драгоценности Амми.
— Она всегда знала, что с чем полагается носить. — Клео встретилась взглядом с Моррисом в зеркале и улыбнулась. — Я таким талантом похвастать не могу. Я всегда восхищалась… О! — Она держала в руках пару сережек — простых серебряных колечек. — Амми часто их надевала, по крайней мере на работу. Знаешь, они совершенно в ее духе. Скромные, изящные, не слишком броские и в то же время не бесцветные. В точности как она сама.
Было больно. Сердце ныло, душу жгло. Но он сделал то, что должен был сделать.
— Возьми их себе.
— О нет, я не могу. Ее родные…
«Дрянь, — думал Моррис, наблюдая за ней. — Хладнокровная дрянь».
— Ее родные разрешили мне подарить ее друзьям все, что я считаю нужным. Амми хотела бы, чтобы эти серьги достались тебе. Чтобы напоминали тебе о ней.
— Я бы с радостью, если ты не против. Мне бы очень хотелось взять что-нибудь на память о ней. — Слезы навернулись на глаза Клео. — Я буду их хранить как зеницу ока.
— Конечно, будешь.
Столько есть на свете способов убить, думал Моррис, пока они закрывали и заклеивали коробки. Медленных, жестоких, мучительных и быстрых, милосердных. Есть и чудовищные способы. И все они ему известны. А ей? Сколькими способами она убивала?
Она что-нибудь чувствовала, когда отняла жизнь у Амми? Или для нее это просто выполнение задания — вот как сейчас, когда она заклеивает коробки для отправки? Ему хотелось задать ей этот вопрос, этот единственный вопрос, но вместо этого он спросил, не хочет ли она кофе.
— Честно говоря, я не против. Давай я сама сварю. Я знаю, где что лежит.
Когда она ушла в кухню, Моррис последовал за ней до гостиной и присел на корточки перед игрушечным котенком. Он активировал электронную игрушку, а потом начал перетаскивать пустые коробки и защитную пленку из спальни в гостиную.
Покончив с этим, Моррис принялся тщательно, медленно заворачивать вазу бледно-зеленого стекла. Амми ставила в эту вазу розы, которые он ей посылал. А котенок замяукал, как и было запрограммировано. Он потянулся всем своим пушистым белым тельцем, когда Клео вернулась в гостиную с кофе.
— Спасибо.
У Морриса были заняты руки — он держал кружку с кофе, упаковочную пленку, — пока котенок терся о ноги Клео.
— Она обожала эту штуку. — Клео взглянула на котенка. Он жалобно мяукнул и уставился на нее преданным взглядом. — Жить без нее не могла. Ты оставишь котенка себе?
— Да, наверно. Я об этом пока не думал.
Клео засмеялась. Котенок знай себе делал свое дело: терся, мяукал, глядел на нее.
— Интересно, этим электронным штучкам бывает одиноко? Я готова поклясться, он просто жаждет внимания.
— Он запрограммирован на дружеское общение, так что…
— А-а, понятно. Ладно-ладно. — Клео поставила кружку с кофе и наклонилась.
Моррис, затаив дыхание, продолжал заворачивать вазу.
— Он довольно мил, если тебе нравятся такие штучки. Ей ужасно нравились. Она покупала ему игрушки, купила подушку, кроватку…
Клео подняла котенка. Погладила его. Выругалась.
— Только не говори мне, что он тебя оцарапал.
Моррис отставил вазу и подошел к ней.
— Нет, не он, но что-то меня оцарапало. — Клео подняла руку. На указательном пальце красовался неглубокий порез, наливающийся кровью. — Что-то в ошейнике.
— Чертовы стекляшки. — Его собственная кровь бурлила и обжигала, но Моррис спокойно взял руку Клео и так же спокойно заговорил: — Порез поверхностный, но надо его обработать.
— Да это пустяки. Царапина.
— Надо промыть и наложить пластырь. — Моррис вынул носовой платок и промокнул кровь. — Все, что тебе нужно, у нее в ванной. Предписание врача.
— С этим не поспоришь. Я сейчас вернусь.
Моррис аккуратно сложил платок и спрятал его в пластиковый мешочек для вещественных доказательств. Он снял с котенка ошейник, задержался на секунду, осматривая еле заметный мазок крови на блестящих стразах. Эти острые грани он затачивал сам. Ошейник он тоже положил в пластиковый мешочек и спрятал. Потом взял котенка, погладил его.
— Да, ты поедешь со мной. Ты не останешься один.
Когда Клео вернулась, Моррис сидел в одном из кресел в гостиной Амми.
— Все в порядке? — спросил он.
— Как новенький. — Клео вскинула палец, залепленный прозрачным пластырем. — А где кот?
— Я его перевел в спящий режим. — Моррис рассеянным жестом указал на клубок белой шерсти, свернувшийся на подушечке в своей корзинке. — Клео, я хочу еще раз поблагодарить тебя за все, что ты сегодня сделала. Ты мне помогла больше, чем можешь себе представить. Но сейчас я, пожалуй, закончу. Сегодня я сделал больше, чем планировал.
— Молодец!
Клео подошла к нему, положила руку ему на плечо.
Моррису хотелось вскочить с кресла, схватить ее за горло и задать свой единственный вопрос: «Что ты чувствовала, когда убивала ее?»
— Хочешь, я приду завтра, помогу уложить остальное?
— Давай лучше я тебе сам позвоню?
— Конечно. В любое время, Моррис. Когда захочешь, только дай знать.
Он дождался ее ухода, сжал руки в кулаки и мысленно попытался удержать в этих сжатых кулаках все свое бешенство. Когда его коммуникатор просигналил дважды — это Макнаб дал знать, что на горизонте все чисто, — Моррис поднялся. Он взял спящего котенка, его подушечку, его игрушки.
Только это он и забрал из дома женщины, которую любил. Только это. И еще кровь ее убийцы.
В комнате для допросов Ева сверлила взглядом Алекса.
— Хотите меня уверить в том, что отец вам никогда не рассказывал о сестре?
— Я не понимаю, почему вы так убеждены, что она у меня есть?
— Вы когда-нибудь видели Сэнди с этой женщиной?
— Нет.
— Слишком быстрый ответ, Алекс. Вы с Сэнди знакомы с колледжа, но вы совершенно уверены, что никогда не видели его с этой женщиной?
— Я ее не узнаю. Если у нее с Родом и были отношения, мне об этом неизвестно. Я не могу знать всех женщин, с которыми он когда-либо встречался. Почему вы решили, что она моя сестра?
— Ее мать была любовницей вашего отца.
— Ради всего святого…
— Ваш отец отправил ее учиться в колледж. Оплатил ее образование, — добавила Ева, увидев, что досада у него на лице сменилась растерянностью. — Она полгода проучилась по обмену в университете Штутгарта. Великий соперник вашей команды, верно? В футболе. Взгляните внимательнее.
— Говорю вам, я никогда раньше этой женщины не видел.
— Может, вам стоит вспомнить университетские годы? Второй курс, решающий матч. Вы попали в
