Ева торопливо шла по Центральному управлению. Она предпочла эскалаторы лифту, чтобы не давиться в тесной коробке с другими копами. Впрочем, их и на эскалаторах было немало. Встречаясь взглядом с ними — рядовыми в униформе, начальством, детективами в штатском, — она поняла, что слух уже прокатился по всей конторе.
Когда Ева вошла в свой «загон», вся суета и разговоры прекратились вмиг. Она поняла, что объяснения не избежать.
— В двадцать три сорок вчера вечером детектив Амариллис Колтрейн была убита неизвестным лицом или лицами. Довожу до сведения всех сотрудников нашего подразделения, что любые предусмотренные отпуска могут быть и скорее всего будут отменены, пока это дело не будет закрыто. Я дам разрешение на сверхурочные для любого из вас, кто будет подключен к расследованию. Если кому-то во время следствия потребуется личное время или отпуск по уважительной причине, согласовывайте со мной. И учтите, причина должна быть уважительной. Никаких заявлений в прессу по этому делу, официальных или неофициальных, без согласования со мной. Каждый из вас с этого момента может считать это дело частью своей текущей нагрузки. Отныне она наша.
У себя в кабинете Ева сразу же бросилась к «автоповару». Ей нужен был кофе. Но не успела она вынуть из гнезда дымящуюся кружку, как следом за ней в кабинет вошел детектив Бакстер.
— Короче, Бакстер.
— Я хотел сказать, что мы с Трухартом подчищаем кое-какие концы по одному делу. Скоро все увяжем. Если тебе нужны ноги, руки, глаза, уши, если нужно бегать с поручениями, таскать тяжести, разгребать дерьмо, мы с малышом, — так Бакстер называл своего верного помощника и стажера, — к твоим услугам. К черту сверхурочные, Даллас. Мы не будем их оформлять. Только не в этом деле.
— Хорошо. — Ева ничего другого и не ждала, но приятно было, что люди не обманывают ее ожиданий. — Я собираюсь поговорить с ее шефом, с ее напарником, с ее бывшими коллегами из Атланты. Я затребую копии всех ее дел, открытых и закрытых, ее личные заметки. И мне понадобится свежий взгляд, чтобы их проверить. Надо будет проверить всех жильцов в ее доме. Проверить всех, с кем она регулярно контактировала. Соседей, продавцов в магазине, разносчика пиццы. Все ее связи — старые и новые. Ее друзей, бармена, наливавшего ей выпивку. Я хочу знать все о ней.
— Моррис…
— Я сама им займусь, но надо дать ему время. К тому времени, как вы с Трухартом свяжете все концы в вашем деле, у меня для вас будет море работы.
— Ладно. Я, признаюсь, сам за ней слегка приударил, когда она здесь появилась.
— Бакстер, ты слегка приударяешь за всеми, за каждой особой женского пола.
Он улыбнулся, радуясь, что она так легко к этому отнеслась.
— Что я могу сказать? Ничего лучше женщин на свете нет. Она, между прочим, тоже со мной флиртовала. Мило так, совсем легко, понимаешь? Она думала только о Моррисе. Любой из нас взялся бы за это дело, никто бы от него не отказался, потому что она была копом. А уж из-за Морриса каждый будет просто жилы рвать. Просто хотел, чтоб ты знала.
— Дай мне знать, когда закроешь свое дело.
— Слушаюсь.
Ева поставила кружку кофе к себе на стол и заметила, что у нее много входящих сообщений. Большинство из них наверняка от репортеров. Ну, эти она перевалит на представителя по связям с общественностью, пока ей не прикажут самой ими заняться.
Она перебрала сообщения, кое-что отбросила, кое-что оставила. Одно из них было от ее майора. Уитни через секретаря распорядился немедленно доложить о деле, как только она вернется в свой кабинет.
Отставив кружку кофе, Ева встала и вышла в «загон».
— Пибоди, позвони лейтенанту, под началом которого работала Колтрейн, договорись о встрече с ним в самое ближайшее время. Передай ему, что нам нужна также встреча и с теми сотрудниками, которые были с ней связаны. Я иду к Уитни.
«Жаль, времени мало», — думала Ева, пробираясь по лабиринтам управления к владениям Уитни. Ей нужно было время — привести в порядок мысли, открыть дело, отредактировать свои записи, начать беспристрастные раскопки биографии погибшей женщины-копа. Но когда Уитни вызывал ее, приходилось откладывать все.
Он не стал держать ее в приемной. Стоило ей войти, как секретарша сразу направила ее в кабинет шефа.
Уитни поднялся из-за стола навстречу ей и как будто заполнил собой весь кабинет. Он излучал властность и носил ее, как костюм, скроенный на заказ и сшитый первоклассным портным. Впрочем, власть принадлежала ему по праву, он ее заслужил. Хотя он больше не работал на улицах, а сидел за столом в своем кабинете, его властность была властностью копа.
— Лейтенант.
— Сэр.
Он не сделал ей знак садиться и сам тоже не сел. Значит, они покончат с этим стоя. С минуту Уитни изучал ее. Его темное лицо хранило серьезность, взгляд был холоден.
— Докладывайте.
Ева коротко отчиталась и положила диск со съемками, сделанными на месте преступления, ему на стол.
— Я договариваюсь о встрече с ее лейтенантом, с ее напарником, с ее коллегами по участку: вдруг кто-то сможет пролить свет, сообщить какие-то детали.
— Морриса проверили?
— Да, сэр. Он работал, есть свидетели, равно как и записи с камер наблюдения. И его журнал это подтверждает. Нет нужды перепроверять его местонахождение. Он чист.
— Хорошо. Очень хорошо. А теперь изложите мне ваше мнение, Даллас. Как вы это видите.
— Она была дома. То ли получила звонок на сотовый, то ли о встрече — деловой или личной, установить сейчас уже не представляется возможным, — было договорено заранее. Ее сейф с оружием открыт и пуст. Там есть отделения для стандартного табельного оружия и — поменьше — для вытяжного. Для табельного оружия она использовала поясную кобуру.
Сама Ева предпочитала плечевую кобуру: ей нравилось чувствовать вес оружия.
— Стало быть, она вышла из дома при оружии.
— Да, сэр. Я склонна думать, что она вышла из дому по делу, а не для развлечения. Это из-за вытяжного оружия. Но я еще мало о ней знаю. Пока не знаю, что она за коп.
Уитни кивнул:
— Продолжайте.
— Она покинула квартиру где-то после двадцати трех восемнадцати. У нее был игрушечный котенок, и она перевела его в режим сна в указанное время. Включила охранную систему и начала спускаться по лестнице. Свидетели утверждают, что у нее это вошло в привычку. Засада была устроена на лестнице. Атаковали спереди. Удар из парализатора отбросил ее к стене. Нападавший отнес ее в подвал здания, ввел в организм пока не установленный стимулятор, чтобы привести ее в чувство. В двадцать три сорок электрошокер — возможно, ее собственный — прижали к ее горлу и выпустили разряд. Электронный отдел проверяет замки и сигнализацию. Мы уже знаем, что камера над дверью черного хода была выведена из строя. Этим путем он вошел, и, насколько я могу судить, на замке следов взлома нет. Значит, у него была карточка-ключ и код. Или он очень искусен. Он знал ее привычки, знал, что она будет спускаться по лестнице. Он ей позвонил, и она вышла ему навстречу. Я так это вижу. Она знала своего убийцу.
— На первое время прессой будет заниматься наш представитель по связям с общественностью. Смерть одного копа особого шума не вызовет. Если ситуация изменится, я дам вам знать. Вы имеете право бросить на расследование сколько угодно людей по вашему усмотрению. Опять-таки в случае изменения ситуации я дам вам знать. Это дело помечено как приоритетное для всех отделов. Мне нужны копии всех поступающих отчетов. В момент поступления.
