Они немного приутихли. А папа Муми-тролля глубоко вздохнул:
— Не пойму, почему это Выхухоль действует на меня угнетающе. Уже три часа… Может, нам начать укладываться? Сколько вещей мы сможем расположить в пещере?
Папа взглянул на Снорка и спросил:
— Ты сможешь организовать переезд?
Снорк покраснел от радости.
— Попробую, — сказал он серьезно. — Но сначала дайте мне тетрадь в клеточку или линеечку, ручку, сантиметр и план пещеры с птичьего полета с точными размерами. Потом мне понадобится перечень всех ваших вещей. Обозначьте тремя звездочками самое необходимое и дорогое для вас и одной звездочкой те, без которых вы можете обойтись.
— Мой список можешь уже получить! — сказал Снусмумрик со смехом. — Губная гармошка. Три звездочки!
И вот начались большие сборы. Философ лежал в гамаке и смотрел на них. А Хемуль сидел под сиренью и сортировал почтовые марки.
Муми-мама бегала по дому, искала веревки и оберточную бумагу. Она опустошила весь запас соленья и варенья и сняла занавески. Из комода вытащили все ящики, а постельное белье уложили на пригорке.
Папа уложил чемоданы, узлы, мешочки, корзины и пакеты на тачку. А Снорк сидел за столом на веранде, разложив списки и расчеты. Он был совершенно счастлив.
— А что мы будем делать с ракушками, которыми обложены клумбы? — спросила фрёкен Снорк.
— Их надо взять с собой. На них три звездочки. Милый Снифф, ты можешь отнести торт в пещеру? Его нельзя везти на тачке…
— Послушай, — сказал папа, — мы не можем выкопать все розы. У нас не хватит времени.
— Выкопай только желтые, — ответила мама, — желтые надо взять с собой.
И она побежала надергать редиски, хотя бы самой крупной. А папа перевозил вещи на тачке на песчаный берег, откуда Муми-тролль и Снусмумрик переносили вещи в пещеру. Это было похуже переселения в другую страну, ведь у них не было времени.
Жара была нестерпимая, и мертвый берег освещал зловещий красный свет. Папа старался не смотреть на эту страшную картину. Он только гонял тачку взад-вперед, удивляясь, как это он ухитрился скопить за всю свою жизнь столько ненужных вещей. Время от времени он поглядывал на часы.
«Это последняя поездка, — подумал он. — Я не собираюсь перевозить веревки от печных заслонок и ручки от шкафов!..»
И он в последний раз покатил тачку в Муми-дален.
А дома мама тащила ванну на пригорок. Снифф стоял рядом и держал в лапе блюдечко с молоком.
— Ты не слушаешь меня, — сказал он. — Я тебя три раза спрашивал, где она.
— Кто «она»? — растерянно спросила мама.
— Моя киска! — крикнул Снифф. — Где моя кисочка, которая так сильно тосковала обо мне? Мы должны спасти ее!
— Да-да, конечно, — ответила мама. — Твой секретный котенок… Дело в том, что я видела иногда только его хвостик. Он приходит по ночам и пьет молоко.
— Так он не полюбил тебя?
— Нет, — ответила мама. — Он очень самостоятельный. Вот увидишь, он сам справится. Кошки всегда справляются сами, они независимые…
И тут явился папа, громыхая тачкой.
— Везу в последний раз! — крикнул он. — Скоро половина седьмого, а нам еще надо заделать дырки на потолке в пещере… Зачем ты вытащила эту ванну, скажи ради всего святого?
— Она совсем новая, — объяснила мама. — Ты ведь знаешь, как приятно в ней мыться, и к тому же…
— Ну хорошо, хорошо, — ответил папа, — прыгай в нее, и я отвезу тебя в пещеру. А где Хемуль?
— Он пересчитывает свои марки, — ответила фрёкен Снорк, держа в лапках семейный фотоальбом. — Как это Муми-тролль ухитрился так растолстеть в детстве?
— Хемуль! — крикнул папа, — Прыгай в ванну, пора ехать! Сейчас комета прилетит!
Хемуль взял альбом под мышку, послушно прыгнул в ванну, и папа повез их в пещеру.
Снифф ушел из Долины муми-троллей последним. Он шел по лесу и все время звал киску. И наконец он увидел ее. Она сидела во мху и умывалась.
— Привет! — крикнул Снифф, — Как ты себя чувствуешь?
Киска перестала умываться и посмотрела на него. Снифф осторожно подошел поближе и протянул лапу. Кошечка немного отпрыгнула назад, чтобы он не смог до нее дотянуться. Он несколько раз попытался приласкать ее, но она все время ускользала от него, хотя и не уходила прочь.
— Комета прилетает, — сказал Снифф. — Ты должна пойти с нами в пещеру, а не то она тебя раздавит в пюре.
— Еще чего! — сказала киска и зевнула.
— Обещай, что придешь! — строго сказал Снифф. — Обещай, слышишь? До двадцати часов!
— Ладно, ладно, — пообещала киска. — Приду после, когда захочу.
И снова стала умываться.
Снифф поставил блюдечко с молоком на мох, постоял немножко и посмотрел на котенка. А потом побежал к песчаному берегу. Муми-тролли как раз втаскивали ванну на скалу.
— Держи крепче! Тащи! — кричал папа Муми-тролля. — Она мне наехала на лапы! Не отпускай веревку!
— Она скользит! И мыльница все время застревает! — ответил ему сын.
Мама сидела на берегу и вытирала пот со лба.
— Ну и переезд! — вздохнула она.
— Что они делают? — спросил Снифф.
— Ванна слишком велика, — объяснила мама. — Ее никак не втащить в пещеру. Снорк хотел устроить собрание по этому поводу, но нам некогда. Теперь они хотят втащить ее наверх, чтобы закрыть дырку в потолке. Охо-хо, хо-хо.
— А я встретил свою киску, — сообщил Снифф. — И она обещала прийти до восьми часов.
— Это хорошо, — сказала мама, — очень приятно. Ну, я пойду, постелю постели в пещере.
Оказалось, что ванна закрыла почти всю дыру в потолке пещеры. Вот повезло! Понемногу все пожитки перетаскали в пещеру, и мама занавесила вход одеялом.
— Ты думаешь, оно выдержит? — спросил Муми-тролль.
— Мы сейчас обработаем это одеяло моим подземным маслом для загара, — сказал Снусмумрик. — Погляди-ка! Это масло выдержит любую жару.
— А пятен от него не останется? — спросила мама. Она вдруг схватилась лапками за мордочку и воскликнула: — Где философ?
— Он не захотел идти с нами, — объяснил папа. — Он сказал, что подобные вылазки ничего не дадут. И я не уговаривал его. Гамак я ему оставил.
— Охо-хо! — вздохнула мама, продолжая готовить обед на примусе. Было без пяти семь.
Они уже ели сыр на десерт, когда услышали, как кто-то царапается у входа в пещеру. Чья-то усатая мордочка высунулась из-под одеяла.
— Вот как, значит, ты все-таки явился, — сказал Муми-тролль.
— Что поделаешь, в этом гамаке такая жарища. И я решил: в пещере, наверное, прохладнее.
Философ с достоинством прошествовал в угол и уселся.
