– В жизни никогда не видела ее, моя дорогая. Марион обратилась к деверю:
– Кажется, вы сказали: очень запоминающееся лицо. Прежде я никогда не слыхала, чтобы вы так восторженно отзывались о женщинах, Питер, – проговорила она с холодным сарказмом, который всегда приберегала для него. Она никогда не любила брата Ричарда по той простой причине, что он с первого же дня явно проникся к ней антипатией.
На его усталом, осунувшемся лице появился легкий румянец.
– Едва ли можно назвать мою оценку восторженной, дорогая Марион.
Все прошли в гостиную, а Марион удалилась в свою спальню.
Горничная-австрийка вошла к ней с подносом. Опуская его на столик рядом с креслом, она украдкой взглянула на хозяйку.
– Мадам, я думаю, вы должны знать…
– Что-то плохое?.. Что именно?
Мица как-то странно всплеснула руками.
– Приходить репортер из газеты узнать что-нибудь о бедном хозяине. Дорис, новая кухарка, отвечать. Дорис говорить этот человек, что Роберта в Роудин.
– Как это глупо. Роберта учится в Бронсон-Касл.
– Да, мадам. Она делать ашипка.
Марион кивнула и сразу же отпустила горничную.
Больше всего на свете она не любила, когда в газетах появлялись статьи с неточными сведениями о ней или ее семье. Как и ее матери, ей нравилось, когда о ней пишут, но только если в материал не вкрадывались неточности.
Она позвонила редактору «Ревью».
Тот долго извинялся перед известной, богатой миссис Каррингтон-Эш за допущенную ошибку, убеждая ее, что все в порядке, потому что неточность исправила находившаяся у церкви молодая дама.
– Спасибо, – сказала Марион и быстро добавила: – А кто исправил неточность? Как это произошло?
Редактор объяснил. Некая молодая дама услышала, как репортер говорил кому-то из толпы, что мисс Эш учится в Роудин. Она подошла и сказала ему, что мисс Эш учится в Бронсон-Касл. Без сомнения, миссис Каррингтон-Эш знает ее – должно быть, это одна из ее знакомых. Репортера удивил ее внешний вид – она была в ярко-красном платье.
Положив трубку, Марион задумалась.
«Опять эта женщина в красном. Черт возьми, кто же она? И почему все ее видели, а я нет? Как странно!» Тут в ее сознании мелькнуло: «Вероятно, это кто-то, кого знал Ричард. Возможно, его подруга… возможно, я натолкнулась на нечто такое, что он скрывал от меня…»
Ей в голову не приходило, что у Ричарда могла быть подруга. Она никогда не ревновала его.
Несмотря на отсутствие близости между ними, он как будто был вполне доволен домашней жизнью и ребенком. Но, конечно же, мужчина есть мужчина… и ничто человеческое… видимо, у него была какая-то тайная связь.
Возмутилась бы она, если бы узнала, что у Ричарда есть другая женщина? С какой стати!
Она усмехнулась.
«Просто у меня разыгралось воображение. Наверняка в церкви были десятки людей, которые знали Ричарда. Женщина в красном, вероятно, одна из его машинисток».
Но эти мысли не покидали ее. И неожиданно у нее возникло подозрение: а был ли Ричард верен ей?
И в этот миг в памяти отчетливо ожил один день в Рейксли-холле.
Было это пять лет назад – они как раз получили этот прекрасный старый дом.
Она отдыхала… она четко помнила… в белом шелковом халате. Стоял теплый майский день.
Она собиралась в Вилдинг-холл, ее пригласили к чаю.
Вошел Ричард, постучав – как обычно. Она взглянула на него с удивлением, немного раздосадованная тем, что ее потревожили.
Он присел на край ее постели.
Марион заметила, что он был бледным и усталым и немного неопрятным. Его густые темные волосы давно уже надо было подстричь. Она заговорила с ним раздраженно:
«Что скажешь? Что ты так смотришь на меня?»
Его ответ – прямой и неожиданный – очень удивил ее.
«Интересно… а ты совершенно довольна тем, как мы с тобой сосуществуем – как чужие люди; может быть, тебе все же хотелось бы, чтобы между нами было хоть немного тепла?»
Нахмурившись, она взглянула на него из-под своих тяжелых век.
«Вот как – я знала, что ты заговоришь о чем-нибудь подобном. Я…»
«Не беспокойся, – прервал он ее, таинственно улыбаясь. – Я просто хотел узнать: довольна ли ты?»
«Вполне, – резко ответила она. – Благодарю».
