членом общества.
Мне же самому кажется, хотя, возможно, и не совсем бесспорно, если степень соотносится с Коттоном, Боллом и Маршаллом, то на том же собрании существовали вторая или третья степени.
Однако без проработки этого пункта и даже частично допуская, что
Члены филомузыкального общества называются «в отчете как постоянно производимые в масоны» в декабре 1725 года герцогом Ричмондским, тогда занимавшим место председателя в Великой Ложе. Отмечалось, что письмо Великого Мастера «лежало на столе» и в течение оставшегося ему отрезка жизни ассоциация музыкальных братьев продолжала определять кандидатов для избрания, посвящая их (когда это оказывалось необходимым) в тайны общества.
«Эпоха перехода», как я везде осмеливаюсь обозначать период времени между образованием первой Великой Ложи и ее накоплением степеней, простирался вплоть до 1730 года – дата связана с некоторыми значительными и значимыми событиями, на которые я предварительно ссылался.
Два катехизиса 1730 года ясно показывают отсутствие единообразия в порядке присвоения степеней. «Великая тайна» отсылает только к двум степеням масонства, информируя нас о следующем: «Нет ни одного масона из тысячи, который войдет в расходы, чтобы пройти в степень Мастера, разве что из интереса».
В «Масонстве в разрезе» подробно рассматриваются три степени, и его автор под тонким прикрытием откровенной прямоты на самом деле яростно обвиняет Великую Ложу. Можно предположить, что эта атака послужила Мартину Клэру предлогом для публикации своей просвещенной «Защиты», где торжествующе опровергались порицания франкмасонов.
Из процитированного фрагмента становится ясно, что на момент составления эссе Клэру были известны только две степени. Описание «Мастера» или «члена Братства» находится в строгом соответствии с Конституциями 1723 года и всеми ритуальными свидетельствами, имеющимися в нашем распоряжении.
После 1723 года встречаются три степени, или
Клэр явно писал как представитель старейшей школы, он тщательно выбирал слова, с помощью которых описывал степени масонских чинов, существовавшие в 1730 году, что указывало не только на его собственную приверженность образам древней истории, но и на автора «Защиты», являвшейся выражением мнения высших руководителей сообщества.
То, что его приняли не только в Лондоне, но и во многих провинциях, подтверждают протоколы ложи «Голова сарацина», собиравшейся в Линкольне:
Благодаря сэру Сесилу Рею, заместителю Великого Мастера в 1734 году, являвшегося Мастером Лондонской ложи, и Мартину Клэру, Главному Хранителю, в 1730 году «Защита масонства», похоже, нашла свой путь в Линкольн. Прием 6 августа 1734 года представляет собой исключительное явление, и стремился показать, что полное упоминание имени Причарда оказалось ошибкой переписчика, его отметившего.
Согласно другому свидетельству (то есть письму «Эвклида», напечатанному вместе с Конституциями 1738 года), мотивом для тайного существования, видимо, было стремление Мартина Клэра скрыть тот факт, что его страстный выпад против «Масонства в разрезе» на самом деле являлся манифестом Великой Ложи.
В связи с вышесказанным полезно заметить, что протоколы ложи в отношении «Речи» (или «Защиты масонства») относятся к месту, которое заполнялось избранными Великим Мастером в 1734 году, подразумевая две степени, то есть Ученика и Мастера, как установили масоны Линкольна в 1732–1742 годах.
Они также показали, что высшей жалованной степенью было вступление в ложу Мастеров, достичь которого было не так легко, и это происходило не часто. Об этом можем судить по тому обстоятельству, что лица, занимавшие высокое социальное положение (например, сэр Кристофер Хейлс, баронет, зять сэра Сесила Рэя), были членами ложи в течение нескольких лет. Только после этого их сочли «вполне квалифицированными и достойными», чтобы быть допущенными к степени Мастера.
Здесь уместно упомянуть, что только две степени упоминаются в «Главных руководствах», данных в ирландских Конституциях 1730 года и «Карманном справочнике» 1735 года. Точно так же и французская ложа в Англии «Знамя герцога Лотарингского», образованная 17 августа 1732 года графом Стретмором, помимо Великого Мастера имела такие номинации, как «le Maitre, les Surveillants, les Compagnons et les Apprentifs de la Loge Francaise» (Мастер, Хранитель, Подмастерья и Ученики французской ложи. –
Однако следует подчеркнуть, что в том же 1732 году, кроме первой степени «члена Братства» и М [астера], существовавших в Лондонской ложе № 83,
С 1730 до 1738 год впервые принимавшиеся допускались в масонство в соответствии со старой и новой системами. После 1738 года различия действительно продолжали сохраняться. Однако с той точки зрения, которую я ввожу, значительным оказался тот факт, что с 1725 по 1730 год и с 1730 вплоть до публикации Конституций 1738 года не сохранилось доказательств того, что три степени масонства функционировали с введения (или после признания) самой первой из Великих Лож.
То, что в древности называлось «частью Мастера», сегодня представляет собой третью степень и подверглось некоторому смешению, когда масонство приняло свой современный облик. Возможно, все началось с 1723 года и приблизилось к завершению в 1738 году. После 1725 года все ложи, новые или старые, наделялись властью «производить мастеров во всех направлениях». Однако многие (их было очевидное большинство) не смогли или не захотели этого, и только несколько оказались способными производить «высшую степень», известную и описанную как Мастер ложи.
Этот термин, с точки зрения Хьюэна, применялся к двум разновидностям собраний. В первом случае – когда ложи наделяли степенью в определенные дни каждого месяца. Во втором – когда ложи собирались только в составе Мастеров-масонов. Согласно данной точке зрения некоторые ложи организовывали церемонию Мастера только в установленное время, в то время как другие не заботились о том, чтобы встречаться. Так поступали только Мастера-масоны. Обыкновенным же ложам оставлялась задача передавать кандидатам первоначальные тайны сообщества.
Однако с течением времени ложи первого класса, кажется, перестали придавать особенное значение степени Мастера, точно так же поступали и во втором классе по отношению к предыдущей церемонии. Отсюда и появился обычай поиска отдельными образованиями путей разработки ритуала Мастера-масона, подобные организации известны и описываются как «ложи Мастеров», хотя все ложи, существовавшие в то время, в равной степени обладали правом производить церемонию.
Четыре члена лондонской ложи, «сделанные масонами», были приняты в Мастера (не получив никакой промежуточной степени) 29 апреля 1727 года, шесть других точно так же были допущены в ложу Мастеров 31 марта 1729 года (Хьюэн). Такова самая первая из известных отсылок к ложе Мастеров.
О данной теме подробно говорится в обзоре мистера Джона Лейна. Ложи Мастеров продолжали
