раскачиваться взад-вперед. Точно деревянный болванчик. Это было отвратительное зрелище, и Клэр сказала как можно резче:
— Успокойтесь. Успокойтесь сию минуту.
— Так значит, это твой дом и ты тоже дочка. Фу ты, как забавно!
— Ничего не вижу забавного.
Клэр была возмущена до глубины души.
— Как же, еще как забавно. Ведь мы с тобой сестры, ты и я. Наполовину сестры. Ясно?
Клэр словно оцепенела.
— Вы с ума сошли! Что вы несете? — С невероятным трудом пролепетала она.
— При рождении меня назвали Конни. Конни Меллорс. Но я сменила имя на Глорию. Глория мне больше нравится. Они что, не рассказывали тебе про меня?
Клэр все никак не могла опомниться. Она пробормотала что-то невнятное, и женщина продолжала:
— Ты разве не знаешь, что мой отец до того, как жениться на твоей матери, жил с моей? Я его первая дочка, понимаешь? И я помню твою мать, леди Чатли. Помню, как мы с бабусей жили в Рагби. Мне было девять, когда их благородие бросили сэра Клиффорда и сбежали с моим папашей. Я ее помню. Моя бабушка очень уважала леди Чатли. Представляешь, я даже помню, как она дала мне шестипенсовик. Вскорости моя бабуся умерла, отец смылся куда-то, а меня забрала к себе мамаша. Это была еще та штучка — все время колотила меня и приговаривала, что я повадками вылитый папаша.
Женщина рассмеялась и громко высморкалась в большой платок из грубой ткани, который вытащила из своей сумки.
Клэр не знала, что ей делать. Она сидела в кресле, вся обливаясь холодным потом, и молча смотрела на эту грязную женщину. Да, мать как-то рассказывала, что у отца до нее была другая жена, от которой есть дочь. И больше ничего. Эту тему в их доме почему-то никогда не затрагивали. Кажется, отец не поддерживал никаких связей со своей дочерью от первого брака. И вот теперь она сидит в их доме — несчастная отталкивающего вида женщина, по чьим рукам только не ходившая. И ждет ребенка, которого нагуляла неизвестно с кем.
Мне она приходится сестрой по отцу, в ужасе думала Клэр. А ребенок, который у нее родится, будет мне племянником. Или племянницей. Ну а отец станет дедушкой. О Господи, что скажет мать?.. Каково ей будет видеть эту отвратительную Глорию?
— Значит, ты мне ничуточки не рада, — услышала Клэр голос с дивана. — Ну да, тебя можно понять. У вас тут очень уютно и богато. Вряд ли вы согласитесь оставить меня здесь. Никому я теперь не нужна. Мамаша умерла, и никого, никого нету у меня, кроме папаши. Я его отыскала через его знакомых по Рагби. Сама понимаешь, я была в безвыходном положении. Иначе б и носу сюда не показала.
Клэр закрыла глаза. Она сама с трудом удерживалась от истерики. Это уж слишком. Эту ужасную женщину зовут
Но бедняжка так несчастна, думала Клэр. И никому не нужна… Если ее умыть, причесать и переодеть, то и она, быть может, станет похожа на человека.
— Почему ты молчишь? — спросила Глория, — Я что, шокирую тебя? Но ведь я — твоя сестра.
Клэр вскочила.
— Я не считаю вас своей сестрой!
— И все равно я твоя сестра, и ничего тут не попишешь, — ехидно заметила Глория. — А папаше придется обо мне позаботиться. Мне больше некуда идти. Я ему внука скоро рожу.
Клэр отошла к окну и устремила взгляд вдаль. Для нее безвозвратно померкла красота этого прелестного мартовского утра. Кто-то жестокий взял и стер все краски, оставив один унылый серый цвет.
Ну и сюрприз ждет родителей! А они себе катаются по берегу моря, ничего не подозревая.
Но неужели это жалкое замызганное существо на самом деле ее сестра? Да не может такого быть! Что общего у них? Ведь она, Клэр, дочка Констанции Рид, бывшей леди Чаттерли, а эта Глория…
— Прости, что я тебя обидела, — услышала она точно издалека. — Мне что-то совсем плохо…
Клэр постаралась взять себя в руки. В ней снова возобладали благородство и человечность, оттеснив на задний план эгоизм. Не ей критиковать ошибки собственных родителей.
Следующие полчаса Клэр посвятила довольно-таки неприятному занятию: несчастной Глории было очень плохо, и Клэр заботливо ухаживала за ней. Умыла, уложила на кровать в комнате для гостей и накрыла одеялом. Пускай поспит хотя бы часок. В час дня она разбудила Глорию — вот-вот должны появиться отец с матерью. Клэр почему-то очень не хотелось, чтобы ее отец увидел свою злосчастную старшую дочь в том виде, в каком она предстала перед ее, Клэр, глазами. Она стянула с Глории грязное платье и швырнула в угол. Туда, где уже валялись пальто и шарф. Эти тряпки наверняка придется сжечь.
Глория была бледна и едва держалась на ногах. Она бормотала какие-то слова извинения и благодарности.
— Прошу вас, помолчите, — велела ей Клэр. — Вы в состоянии ходить?
— Да, я в порядке. Я долго не ела, потому меня и вырвало. Ведь ты меня так хорошо накормила.
У Клэр снова сжалось сердце. Никто не занимался ни ее воспитанием, ни образованием. Вот и превратилась в полное ничтожество. А ведь когда-то, наверное, и она мечтала о любви, о счастливом замужестве. Клэр вздохнула. Ладно, хватит философствовать — делами нужно заняться. Сейчас подъедут отец с матерью и…
Она отыскала старую плиссированную юбку на резинке и длинный свободный вязаный кардиган. Каким-то образом ей удалось натянуть на Глорию всю эту одежду. Сняла с вешалки твидовый жакет матери — слава Богу, он все-таки на нее налез. Заставила причесаться, напудрить лицо и вынуть из ушей уродливые серьги. Теперь Глория казалась гораздо моложе и имела вполне пристойный вид, и Клэр поняла, почему ей показались такими знакомыми синие глаза Глории —
Увидев себя в зеркале, Глория хихикнула:
— Боже! Да я стала как благородная!
— Вот именно. А теперь спускайтесь вниз и ждите… отца.
— Черт, ты такая добренькая… и я тебе очень, очень…
— Я уже говорила вам, что не люблю, когда меня благодарят, — перебила ее Клэр.
— И все равно ты очень добренькая, — упрямо повторила Глория.
Я сделала для нее все, что могла, думала Клэр, но, да простит меня Господь, я бы не хотела видеть ее снова. Ни за что не останусь здесь. Меня тошнит, тошнит от нее. Мать знала, на что шла, когда выходила замуж за отца. Но я тут при чем? Кажется, их самодовольству наступил конец.
Она дала Глории воскресную газету, чтоб та не скучала.
— Я попрошу миссис Дженкинс сварить яйцо, — сказала она. — Вам следует подкрепиться. Только гуся вам есть не советую.
Она поднялась к себе. Ее воротит от семейных сцен, а поэтому лучше не присутствовать при встрече отца с дочерью от первого брака. Не хочется ей быть свидетельницей позора и разочарования, которые непременно испытает мать, оказавшись лицом к лицу с жестокой реальностью. Теперь наверняка разлетится вдребезги уютный мирок их безмятежного эгоистического счастья.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Конни вошла в гостиную рука об руку с мужем. Ее щеки раскраснелись от свежего воздуха, волосы растрепал ветер. Она казалась самим воплощением здоровья и счастья. Увидев на диване незнакомую женщину, остановилась и в недоумении уставилась на нее. Но Глория мгновенно завладела ситуацией.
