библиотеку, две спальни и специально оборудованную для него наверху ванную комнату.
Он забывал о своих невзгодах, когда видел искалеченных войной молодых людей. Подолгу беседовал с ними, помогал морально и материально — последнее время сэр Клиффорд выделил немалые деньги на нужды инвалидов.
Наконец-то он обрел себя. К нему пришло спокойствие и умиротворение. А самое главное, он стал добрее и человечней, пройдя долгий путь страданий. Ведь когда-то молодой инвалид, навсегда отлученный от нормальной жизни, был большим эгоистом и себялюбцем.
Он перезнакомился со всеми девушками, работавшими в госпитале сестрами милосердия. Женщины давным-давно перестали что-либо значить в его жизни — его плоть молчала вот уже много лет, — но молодежь он любил и по-отечески опекал. Эта девушка, знакомая Элизабет Пиверел, так непохожа на своих сверстниц. Оказывается, она всерьез увлекается стариной. Странно, обычно в таком возрасте их интересуют поклонники и вечеринки. Когда лакей укатил тележку с чаем, он подвинулся к Клэр и раскрыл толстый том геральдических узоров.
Время летело так незаметно…
Закрыв книгу, сэр Клиффорд улыбнулся девушке.
— Уверен, вы курите. Попробуйте эти сигареты. Они вам должны понравиться.
И он протянул ей серебряный портсигар.
Клэр улыбнулась ему в ответ.
— Нет, спасибо, я не буду.
— Почему? Хотите бросить курить?
Клэр кивнула.
— Вы были больны, не так ли? Элизабет Пиверел сказала мне, что вам дали отпуск по состоянию здоровья. Надеюсь, ваша болезнь оказалась не слишком серьезна?
Клэр потупилась.
— Я… у меня был нервный срыв, — пробормотала она.
Сэр Клиффорд в изумлении поднял брови.
— У такой молодой и красивой девушки не должно быть серьезных проблем. Быть может, всему виною бомбежки?
— Нет. Нет… это я сама во всем виновата. Накопилось столько всего, и я… я не смогла справиться.
— Бедное дитя! — ласково произнес он и — бред какой-то! — почему-то вспомнил ее, бывшую жену. У них очень похожи глаза — синие, широко распахнутые, наивные.
И Клэр почувствовала, что обязана рассказать этому доброму, проникшемуся к ней такой симпатией человеку всю правду о себе. Тем более, что час, проведенный в его обществе, показался ей чуть ли не подарком самой судьбы. Да она могла бы целую вечность сидеть и слушать сэра Клиффорда. Какое счастье, что наконец-то встретился человек, у которого можно многому научиться. В интеллектуальном плане он способен дать женщине немало.
Наконец-то, наконец можно с головой окунуться в умную и тонкую беседу. И как ее мать могла уйти от сэра Клиффорда? Бросить это поместье, где все дышит романтической стариной, сделать одиноким и несчастным умного доброго человека? Ну и что, если она любила отца?..
Клэр почувствовала, что вся дрожит. Она собралась с силами и только хотела начать свою исповедь, как сэр Клиффорд сказал:
— Я не просто наслаждаюсь вашим обществом, но и счастлив от сознания того, что еще не перевелись, оказывается, молодые люди, разделяющие мои увлечения прошлым Англии. Нынешняя молодежь удручает меня своим легкомысленным отношением к жизни. Согласен, можно отвлечься и даже развлечься, но ведь жизнь, как-никак, штука очень серьезная.
— Вы правы.
— У каждого из нас есть какое-то предназначение, и мы должны его исполнить.
— Должны.
Сэр Клиффорд посмотрел на левую руку девушки.
— Вы еще ни с кем не помолвлены? — спросил он.
— Была. Но я разорвала помолвку.
— Вы должны выбрать себе в мужья молодого человека с головой на плечах, а не какого-нибудь вертопраха… Если бы был жив мой молодой друг Дэвид Бэрроуз! Мне кажется, вы бы очень подошли друг другу.
— Но я скорее всего никогда не выйду замуж! — воскликнула Клэр и вся вспыхнула.
Сэр Клиффорд был удивлен.
— Но почему?
— О, вам это отнюдь не интересно.
Она нервно усмехнулась и крепко сплела лежавшие на коленях пальцы.
Через распахнутое окно в комнату доносились отголоски музыки — на лужайке перед противоположным крылом дома прогуливались выздоравливающие офицеры и кто-то из них, чтобы не было скучно, вынес на воздух граммофон с пластинками. Клэр невольно вспомнила парней, которых выхаживала в госпитале. О войне вспомнила, и о своих бедах тоже. В этой чудесной заваленной старинными книгами комнате она ощутила себя в безопасности и — о, удивительно! — совсем как дома, которого у нее, в сущности, нет. Она тяжко вздохнула.
Сэр Клиффорд не спускал с нее взгляда. Он сострадал этой странной грустной красавице.
— В чем дело? Вас что-то гнетет. Я вам могу чем-нибудь помочь?
Она не знала, что ответить. И он попытался помочь ей своими вопросами.
— У вас есть родители? Где вы живете?
— У моего… моего отца ферма в Сассексе.
— У меня довольно плохая память на фамилии людей. Думаю, Элизабет назвала мне вашу фамилию, но я ее забыл.
— Я — Меллорс, — упавшим голосом сказала Клэр.
Сэр Клиффорд разгладил складки пледа на коленях, нахмурился и внимательно посмотрел на девушку.
— Эта фамилия мне известна.
Все кончено, подумала Клэр. Сейчас он выставит меня за дверь, и я больше никогда его не увижу.
— Меллорс, — повторил сэр Клиффорд. — У меня был егерь по фамилии Меллорс. Это было двадцать… двадцать один год назад. Так давно, что я уже и со счету сбился. Время летит так быстро.
Она встала. Ее лицо побледнело, руки дрожали, но она бесстрашно посмотрела в глаза сэру Клиффорду и сказала то, что давно хотела ему сказать:
— Он — мой отец. Моя мать была когда-то… вашей женой. Сэр Клиффорд, я виновата, что пришла к вам… обманным путем. Мне следовало сказать вам об этом сразу. Мне нет прощения. Быть может, вы бы не захотели встретиться со мной. Но мне очень хотелось с вами познакомиться. Мать часто рассказывала мне о вас и Рагби. Когда Лиз пригласила меня в Лон Эндон, я поняла, что это сама судьба. Поверьте, я сделала это не из праздного любопытства. Как бы вам это объяснить… Понимаете, я чувствовала, что обязана это сделать. А сейчас вы должны указать мне на дверь.
Он выпалила это чуть ли не на одном дыхании. Ее лицо снова вспыхнуло румянцем. Мужчина в кресле-каталке был похож на каменное изваяние. Живыми остались лишь его глаза — они округлились от изумления.
— Мне лучше уйти, — сказала Клэр и направилась к двери.
— Вернитесь. Немедленно вернитесь, — подал голос сэр Клиффорд.
Она приблизилась к нему. Он вцепился пальцами в ручки кресла и жадно разглядывал ее с ног до головы. В его глазах была мука. Тонкие, окаймленные синевой губы изогнулись в гримасе.
— Значит, вы — дочь Конни, — хрипло сказал он.
Она молча кивнула.
— Дочь Конни от этого парня Меллорса.
