меньше, чем они надеялись. Говорят, придется делать переливание крови.
— О господи! — вырвалось у меня. — Но теперь все будет хорошо. Мы нашли Руди и завтра утром вылетаем в Лондон.
— С близнецом? — обрадовался Стив.
— Да, с Руди. Здорово, Стив, правда?
— Снимаю перед тобой шляпу.
— Мы очень обязаны Гилфреду Барретту, это его заслуга, не моя. Я тебе потом подробности расскажу, слишком длинная история, но мы и вправду очень ему обязаны.
Стив пересказал мне новости из дома. Миссис Твист присматривала за хозяйством, Симкокс, как ни странно, хорошо справлялся с делами, бедняжка Винстон скучает, но кушать не отказывается. Все это звучало так странно здесь, в Бостоне, за тысячи миль от родной фермы.
— Стив, передай, пожалуйста, миссис Твист, пусть приготовит для Хопкинсов гостевую комнату. Руди может у Бинга в детской расположиться. Ей придется подать им завтрак. Они говорят, что хотели бы остановиться в Литл-Вич, если им там не понравится, то никогда не поздно в гостиницу съехать. Как только мы доберемся до дома, сразу же в больницу поедем.
— Буду с нетерпением ждать, — сказал Стив.
— Правда? — Сердце мое подпрыгнуло от радости. — Правда?
Ответа я не расслышала, связь ухудшилась. Хотя какого ответа я ждала? Не может же он изливать свою душу по телефону.
Я вернулась к остальным.
Ночь я пережила только благодаря чисто американскому пристрастию по поводу и без повода обращаться к докторам. Хопкинсы пригласили своего семейного врача проверить состояние Анны, и он прописал нам обоим снотворное.
Очнулась я только утром. Наступил новый день, такой важный для всех нас. Я приняла душ и спустилась в сад, где нашла Гила. Деревья стояли в золотистом тумане, добросовестный садовник уже поливал клумбы. Впереди ждал новый длинный жаркий денек.
Мне так хотелось снова вернуться в прохладную старушку Англию. Стив сказал, что у них дождик льет.
Гил подошел ко мне и покачал головой:
— Так ты до смерти себя изведешь. Не надо. Все устроится, вот увидишь.
— Это только в фильмах все хорошо кончается, — вздохнула я, — а в жизни…
— И в жизни — тоже, — расцеловал он меня в обе щеки. — Ты дорога мне больше, чем любая другая женщина, которая встречалась мне на пути.
— Да что ты, Гил! — вспыхнула я и попыталась рассмеяться.
— Неужели это тебя удивляет? Меня только одно останавливает: ты снова будешь мучиться угрызениями совести и не слишком обрадуешься моему приходу. Стив — счастливчик. Я уже не раз говорил тебе это.
Я ничего не ответила. Да, лестно, конечно, когда такой шикарный мужчина обращает на тебя внимание, но Гил прав — я не позволила бы ему остаться. Не могла. Лихорадка Параджи не должна повториться.
— Брось этот трагический вид, милая, — взъерошил он мне волосы. — Забудь мои слова. Не стоило мне расстраивать тебя.
Я была все в том же старом костюме, вид жалкий, усталый. Удивительно, что Гил Барретт испытывал ко мне что-то кроме жалости. Возможно, я тоже обладала своего рода магнетизмом, о существовании которого даже не подозревала, и могла так же, как Анна, завладеть любым мужчиной — только руку протяни. Может, мой магнетизм так же силен, как ее красота? Но сейчас явно не время и не место проверять эту теорию на практике.
Анна встретила меня при полном параде.
— Скоро я увижу своего мальчика, — заявила она. — Вчера вечером я сказала Рассу, что готова подарить любовь обоим своим сыновьям.
Я похолодела.
— Но, Анна, Бинг ведь мой сын!
— Не ты родила его, милая.
— Нет, — выдохнула я, почувствовав, как к горлу подступает дурнота. — Я его не рожала, но как только он оказался в моих руках, он стал моим, и ты сама сказала, что я могу отвезти его к Стиву и считать нашим ребенком. Целиком и полностью.
— Ладно, потом этот вопрос обсудим, — весело отмахнулась от меня Анна.
Я не знала, что и сказать. Я слишком хорошо знала свою подругу и прекрасно понимала — она что-то замышляет. Уж если она чего возжелала, то с пути ее никто не свернет. Вот сейчас она хочет Бинга.
Глупо, конечно, и мелодраматично, но я была готова прибить ее на месте. Да, я сама без устали повторяла ей, что она его мать; а слово — не воробей. Кроме того, я ни в чем не раскаивалась. Расстраивать Анну ни в коем случае нельзя. Это очень опасно, она такая странная. В любой момент может передумать и отказаться от поездки. Но как же жестоко с ее стороны все время тыкать меня носом в тот факт, что не я родила Бинга. В моем сердце больше не осталось ни тепла, ни привязанности к этой женщине, которая когда-то была мне лучшей подругой.
Всю дорогу до аэропорта и весь полет я молчала. Гил приглядывал за мной, заботился, но по мере приближения к Англии и он становился все тише и печальнее. Наверное, был расстроен предстоящей разлукой. Я знала, что тоже буду скучать.
Рассел Хопкинс, напротив, болтал без умолку, показывая Руди то одно, то другое.
Я исподволь наблюдала за мальчиком, и любовь уже прокралась в мое сердце, ведь он так похож на Бинга! Вот и Анна полюбит Бинга, почему бы и нет? Даже больше — он ведь действительно плоть от плоти ее.
«Какая разница, — повторяла я себе снова и снова. — Какая разница, лишь бы Бинг остался жив и поправился». Но пока еще он лежал на больничной койке.
«Господи, пусть все получится, не допусти, чтобы все наши усилия пропали даром. Дай ему сил продержаться до нашего приезда», — молила я.
И еще:
«Прошу тебя, милый мой Боженька, не позволь Анне отобрать его у меня, если он выживет».
Глава 17
Хопкинсы, я и Руди уже сидели в приемной больницы Брамфилда, когда я ощутила, как накопившаяся за последние дни усталость настигла-таки меня.
Всего две недели тому назад я отправилась из Суссекса по миру искать Руди. И вот я опять здесь. Это просто невероятно! За это время я сильно изменилась. Пластырь с носа сняли, но синяк до сих пор не прошел, и чувствовала я себя неважнецки. Слишком быстрый темп пришлось выдержать. Бесконечные переговоры, уговоры, погони, автомобильная авария, эмоциональные передряги с Гилом, непрестанное, нарастающее с каждым днем беспокойство за Бинга — все это любого с ног свалит. Вообще-то я человек сильный, но эти две недели даже мое здоровье подорвали.
Через несколько мгновений я снова встречусь со своим мужем, а потом увижу его — алмаз моего сердца. Как же я соскучилась по Бингу!
Я вздохнула с облегчением, когда сестра сообщила, что «он держится молодцом». Доктора Блэка тоже вызвали и теперь собирались срочно связаться с сэром Джоном Риксон-Доддом. Вскоре весь медперсонал больницы будет в курсе внезапного появления брата-близнеца Бинга. Одному Богу известно, какие поползут слухи, но мне по большому счету было абсолютно все равно. Только одна вещь меня расстроила — когда Анна напала на женщину из приемного отделения и затараторила:
— Как там мой малыш, мой бедный обгоревший мальчик?
